Шрифт:
Закладка:
Наверное, я задремала, потому что вдруг стало светло, и оказалось, что рядом со мной сидит Ли. Мимо нас пробежали несколько студентов, вышедших на утреннюю тренировку, и я вдруг почувствовала себя голой и нелепой под серым одеялом. Болело горло.
– Ты где был? – сонно спросила я. – Тебя с ней не было.
– Мне так жаль, Марен. Не надо было доводить до этого. Она с самого начала меня раздражала, но я не знал, что она поступит так.
– Она рассказала тебе, что произошло?
– Рассказывать было необязательно.
– Я оставила в ее комнате рюкзак. Сможешь забрать его?
– Можешь забрать сама. Но нам необязательно уезжать прямо сейчас.
Он выдохнул, и в его дыхании я ощутила вонь, замаскированную запахом мяты. Наверное, он воспользовался ее зубной пастой.
– Теперь все в той комнате принадлежит тебе.
Постепенно я перемерила все предметы одежды Керри-Энн, даже ее белье, и каждый день пользовалась ее карточкой для того, чтобы ходить в университетскую библиотеку. Никто не удосужился проверить, соответствует ли мое лицо фотографии на карточке. Я просто махала карточкой усталому студенту за стойкой и проходила через турникет в самую большую библиотеку из тех, в которых мне доводилось бывать.
Почитав пару часов, я отправлялась побродить между стеллажами, чтобы размять ноги, и всегда находила кучу книг в тележках, которые нужно было расставить по полкам. Рядом с ними никогда никого не было, поэтому я начала расставлять их сама. Меня это занятие успокаивало.
Днем мы с Ли виделись нечасто. Куда бы он ни уходил и чем бы ни занимался, под конец он всегда заглядывал в Макдоналдс или в «Бургер Кинг» и приносил мне на ужин бургер с клубничным коктейлем.
Я не знала, сколько мы пробудем здесь, но мне казалось, что время подходит к концу, потому что здесь мне нравилось. Мне нравился этот городок, нравился кампус. Кафетерий был оформлен в стиле немецкого охотничьего домика или вроде того – много темного дерева, готический шрифт, – а в хорошую погоду можно было вынести поднос на террасу, выходящую на озеро.
Люди здесь были дружелюбными, даже несмотря на то, что я с ними почти не разговаривала. Иногда я видела, как на террасе сидят три девочки и вяжут. Однажды одна из них посмотрела на меня, улыбнулась и спросила:
– А ты вяжешь?
Я покачала головой:
– Хотела научиться, но что-то не получилось.
– Да, вначале у всех так бывает. – Она похлопала по стулу рядом с собой: – Садись, я научу тебя. Навсегда запомнишь.
– Ага! Навсегда, – повторила одна из ее подружек.
Они продолжали вязать, не останавливаясь ни на секунду.
– Прямо сейчас у меня нет времени, – пробормотала я.
– Ну ладно. – Похоже, мой ответ ее разочаровал. – Мы много вяжем, можешь подойти в любое время.
– Мы не то чтобы какой-то кружок, – сказала третья девочка. – Но мы много разговариваем, так что это считается.
– Люди думают, что это занятие только для бабушек, – вздохнула первая. – Приходи на следующей неделе, если сможешь. Приноси свою пряжу и спицы.
Я кивнула и постаралась улыбнуться, отходя от стола.
Я не могла поверить, что они настолько дружелюбны со мной.
Перед сном Ли надувал матрас, но, когда я просыпалась посреди ночи, я видела, что он снова сдувшийся лежит на полу. Либо Ли нашел какое-то укрытие в общем зале, либо спал на заднем сиденье машины Керри-Энн. Иногда по утрам он был в душе, а иногда я его не находила. Той ночью я снова предложила ему лечь в кровать, но он снова отказался. Он взял в руки одну из вещиц Кэрри-Энн, щетку для волос или ее топ, вздохнул и сказал:
– Лучше бы меня кто-то сожрал. Я получил бы по заслугам.
А я сказала:
– Не говори так.
– Почему? Почему не говорить?
Я не ответила. Мне не пришло в голову ни одной причины.
На следующий день я, как обычно, сидела за одним из столов в библиотеке. Читала и делала заметки пару часов, а потом сходила в уборную.
Вернувшись, я увидела, что на моей раскрытой тетради лежит нечто, что мой мозг поначалу отказался признавать.
Что-то белое и вытянутое.
Пушистое.
И к нему привязано нечто вроде браслетика-талисмана.
Я взяла вещицу, все еще не понимая, что это. На одном конце мех был перепачкан запекшейся кровью. В том месте, где его оторвали.
Хвост. Кошачий хвост. Кота миссис Хармон.
Хвост выпал у меня из рук, что-то тихо звякнуло. Я поняла, что это был не браслет, а ошейник. Я опустилась на колено и схватилась за бирку. «КОТИК». На обратной стороне надпись: «ХАРМОН – 217, Шугарбуш-ав. – Эдгартаун, ПА». Я тут же мысленно перенеслась обратно в Гостевуюк Омнату, в тот момент, когда выгоняла красивого белого кота миссис Хармон и закрывала за ним дверь.
Нужно было его впустить.
В библиотеке было много студентов, и даже если они что-то заметили, то виду не подавали. Тишина давила. Все вдруг превратились в манекенов, но я спиной ощущала взгляд Салли. В животе заурчало, руки задрожали, голова гудела, как будто ее ударили кулаком.
Можно было спрятать кошачий хвост и продолжать сидеть за столом. Здесь, на глазах у публики, он бы меня не тронул. Но библиотека не вечно будет открыта.
Я закрыла книги, на этот раз оставив их на столе, схватила кошачий хвост и быстро нашла ближайшую урну. Стоял прекрасный солнечный день, студенты во дворе играли во фрисби или загорали. Я пошла прямиком в общежитие.
Поднявшись на второй этаж по лестнице, я села на ступеньку. Коридор за двойными дверями был пуст. Я ждала звуков шагов – его ботинок по ступеням.
Дверь внизу открылась и закрылась. Послышались шаги, медленные и уверенные. Я закрыла глаза, руки у меня дрожали, сердце гулко стучало. Однажды у меня получилось одолеть его, но от старых страхов трудно избавиться.
Когда я открыла глаза, он уже нависал надо мной. Я не понимала, как раньше могла доверять ему. В руке у него сверкнул нож – в ужасной руке, с покрытыми запекшейся кровью ногтями.
– Так-так-так. Ты была плохой девочкой, и теперь я, как дедушка, должен вернуть тебя на путь истинный. Правда, мисси?
Я вздохнула.
– Необязательно было ждать целый месяц.
– Пришлось копить силенки. К тому же, как там говорится? «Месть – это блюдо, которое подают