Последствия гнева Сталина были непредсказуемы. Для Еропкина он не обернулся ни крахом, ни концом карьеры. Через год министр за успехи в развитии советской высшей школы и в связи с 50- летием со дня рождения был награжден орденом В.И. Ленина. Награда не успокоила Игната Спиридоновича. После разговора со Сталиным он жил в постоянном напряжении, понимая теперь, что удержаться на вершине власти еще труднее, чем туда пробиться. Игнат Спиридонович боялся за свое положение и страшился потерять власть, министерское кресло и блага жизни, которые это положение давало.

О существовании Василия Иголкина Еропкин узнал несколько дней назад от своего старого друга Петра Артуровича Скуиныиа, позвонившего из Риги на дачу. Начало разговора, в котором Петерис обратился к нему с просьбой восстановить на учебе в институте амнистированного племянника, неприятно поразило Игната Спиридоновича.

«Настоящий товарищ не должен просить за осужденного по 58-й статье и ставить меня под удар», — с горечью думал министр. Однако через секунду он понял — а понимать друг друга за долгие годы знакомства они научились с полуслова, — что Скуинып не нарушает законов дружбы и знает, что делает.

Петр Артурович сказал, выделяя слово «теперь»:

— Игнат, теперь ты в состоянии помочь.

«Да, теперь нет в живых Сталина. Теперь мне никто не может сказать: «Мы должны напомнить товарищу Еропкину…», — размышлял Игнат Спиридонович. Заканчивая разговор, он твердо обещал Петерису выполнить его просьбу. Молодой человек был из хорошей семьи и пострадал незаслуженно. Скуиньш ручался и за него, и за родителей.

Слушая и оценивая Иголкина, Еропкин видел, что сделать это будет непросто.

«Восстановить его на учебе можно, — рассуждал министр, — но это не решит проблемы. В любом столичном институте он попадет под надзор уполномоченного КГБ, который через осведомителей будет знать о каждом шаге подопечного. Одновременно за студентом будут следить представители комсомольской и партийной организаций. Они хотя и действуют вразнобой, но в конце концов выходят на органы. Он не производит впечатления осторожного человека и наверняка оступится и поплатится за это свободой. Да и осторожность не спасет. Все равно могут оговорить. Скорее всего ему припишут роль вдохновителя и руководителя антисоветской молодежной группы. Парню лучше уехать из Москвы и учиться на периферии. Мне так тоже будет спокойней, если он оступится».

— Василий, — Игнат Спиридонович вышел из-за стола и сел рядом с посетителем, — глядя на тебя, я вспоминаю свою молодость. Петерис, я и, насколько мне известно, твой отец учились, работали и сами пробивали себе путь в жизни. Мне кажется, что тебе, уже взрослому человеку, было бы неудобно учиться на очном отделении и сидеть на шее у родителей. Советую — осмотрись, оформись на заочное отделение института, лучше немосковского, — министр выделил эти слова, — и завербуйся на Север. У тебя будет и увлекательная работа, и впечатления, и заработок, и полная возможность закончить образование. Я, со своей стороны, сделаю для этого все необходимое! — Игнат Спиридонович поднялся и сказал покровительственно: — Василий Иголкин! Мне было интересно на тебя посмотреть. Совет мой не забудь и прими. — Министр не лукавил. Его привлек этот парень. Он был немного похож на свою тетю, Ольгу. Игнат Спиридонович в молодости ухаживал за этой женщиной и делал ей предложение, но она предпочла не его, а Скуиныпа. «При встрече я скажу Петерису, чтобы его племянник немедленно покинул Москву», — думал министр. Говорить об этом по телефону или сообщать в письме он не мог. Риск, что информация о переговорах попадет в его досье, был слишком велик.

В дверях Василий столкнулся с референтом, вызванным к шефу по его делу, а через час стал обладателем уникальной справки, написанной на бланке министерства и заверенной подписью министра и гербовой печатью. В справке говорилось, что Василию Иголкину, окончившему в 1951 году два курса Московского государственного института экономических проблем, предоставляется право поступления на 3-й курс любого высшего экономического учебного заведения Советского Союза с правом погасить в течение 12 месяцев академическую задолженность, образовавшуюся из-за несоответствия учебных программ. Справка была действительна в течение года. Это время министр отводил Иголкину для устройства на Севере. Но вся жизнь Василия была в Москве. Первым делом он побежал звонить Татьяне.

Глава V. ВЫБОР ПУТИ

1. Минутное пробуждение

По мере приближения к будке телефона-автомата шаги Василия становились все медленнее.

«Чего я достиг? — думал Иголкин. — Меня ждет экономическое образование. Все начнется сначала. Тоска зеленая!»

Иголкину показалось, что дребезжащий трамвайный звонок, распугивающий пешеходов на перекрестке, звучит как институтский колокольчик, извещающий о конце перемены. Над улицей навис свод бывшей церкви Божьей Матери взыскания погибших. Дома подступили к своду и выстроились по его окружности. Получился крытый овальный двор, напоминающий большую аудиторию института экономических проблем. Все было как на общем собрании. Студенты находились на своих местах, а в президиуме в три ряда расположились ведущий профессорско-преподавательский состав и партийное руководство. С кафедры звучал размеренный голос директора профессора Павлина:

— Политическая экономия показывает, что социализм является самым прогрессивным способом производства. — Как оказалось, в аудитории происходило не общее собрание, а другое мероприятие. Это был смотр-конкурс лучших лекций. Профессор читал образцовую вводную лекцию по политэкономии, в которой обосновывалось ее место среди других общественно-политических наук. — Основной экономический закон социализма и закон планомерного, пропорционального развития народного хозяйства открыл и сформулировал Сталин, — продолжал Павлин подобострастно, оглядывая аудиторию и примечая невнимательных студентов. Внезапно он остановился, словно натолкнулся на непреодолимое препятствие.

— Революция привела к повышению материального и культурного уровня жизни китайского народа, — ни к селу ни к городу заявила с места художница Октябрина Крачка. Она как фаворитка директора вмешивалась во все институтские события. Особой глупостью, вульгарными туалетами и нахальством Октябрина блистала на приемах гостей, встречах с делегациями и во время визитов в другие институты. — Теперь в корне изменилось положение женщин Китая, — вещала Крачка. — За равный труд они получают такую же оплату, как и мужчины, и активно участвуют в экономической и общественно-политической жизни страны.

Павлин обиженно засопел и, собрав конспект, по которому читал лекцию, сошел с кафедры. Сделать замечание Октябрине он не посмел. Его место, не спрашивая разрешения, занял доцент Зисман. Он преподавал историю партии в институте международных проблем. Появление доцента в институте экономических проблем было Василию совсем непонятно. Но ларчик открывался просто. Зисман пролез на конкурс, где надеялся занять одно из призовых мест. Они отмечались денежными премиями. Надеялся он зря. Денежные премии были распределены заранее. Разыгрывались только