к бракосочетанию служило то, что гражданка Федотова юридически не являлась вдовой, хотя ее прежний муж Никита Баранов был законным образом расстрелян как шпион и изменник Родины. Это, по словам служащей, надо было подтвердить свидетельством о смерти. В столе регистрации рождения и смерти, куда Татьяна обратилась в надежде получить документ, ей грубо ответили:

— Докажите сначала, что вы были женой Баранова, а потом требуйте! Где ваше свидетельство о браке? — Предъявить было нечего. Свидетельство у Татьяны изъяли при аресте, а штампа о нахождении в браке в паспорте, выданном при освобождении из лагеря, не проставили. Заметим для сведения: служащая хамила Татьяне зря — никаких записей о кончине Баранова в загсе не было.

Молодые люди направились к заведующей загсом. Она долго советовалась с кем-то по телефону, а затем смущенно сказала, что не может ничем помочь. Для вступления в новый брак гражданка Федотова была обязана представить свидетельство о смерти прежнего мужа или заменяющую свидетельство справку. Где получить документы, заведующая тоже не знала.

Татьяна попросила помощи у матери. Анастасия Ивановна начала хлопоты, но дело приостановилось по причине ее занятости и недомогания. Из-за болезни Анастасии Ивановны отложился и визит Иголкина в дом Федотовых.

Во время этой задержки в начале июня состоялось знакомство Татьяны с семьей Иголкиных, Василий предложил ей отправиться в гости к родителям, не предупредив заранее. Балерина долго отнекивалась, ссылаясь на то, что не одета соответствующим образом, но в конце концов уступила. О появлении Татьяны не были предупреждены и родители. О ее существовании они ничего не знали, хотя догадывались, что к сыну пришла любовь.

— Мама, — объявил Василий, проводя балерину в комнату, — это Таня Федотова. Она очень похожа на тебя в молодости. Поэтому я выбрал Таню себе в жены!

О своих родителях Василий думал с особой нежностью и гордостью. Он знал, что они никогда не поучали своих детей и не препятствовали их стремлениям, а просто жили рядом, незаметно направляя и поддерживая. Так случилось и теперь. Выбор сына не вызывал сомнения. Василию и Татьяне были сказаны хорошие, добрые слова. Родители, а с ними и иголкинская родня позаботились о практической стороне жизни. Все решилось за несколько дней. Василию было выделено четыре тысячи рублей на расходы. Он получил наказ уехать с Татьяной на месяц в деревню. Родители видели, что нервы у сына измотаны и он нуждается в хорошем отдыхе. Предполагалось, как само собой разумеющееся, что Василий с осени продолжит учебу на вечернем факультете какого-нибудь экономического вуза и пойдет работать. Выбрать институт и оформиться предстояло до отъезда. Отец узнал, что за документами о смерти прежнего мужа Татьяне нужно обратиться в военную прокуратуру. Ее заявление там приняли и через два месяца выдали справку. Тетя Шура сказала племяннику;

— Вася! Моя площадь в Москве свободна. Пока вы с Таней можете ее занять. — Василий стал обладателем ключей от теткиной комнаты. Она страдала бронхиальной астмой и жила за городом у родителей покойного мужа. На хлеб тетя Шура зарабатывала переводами со всех возможных языков. В Москве у нее были две смежные комнаты в многонаселенной коммунальной квартире в большом старом доме на Рождественском бульваре.

Отец несколько раз заводил разговор о выборе института, но сын тянул с этим делом и отвечал неизменно:

— Успею, не горит! Участковый больше не пристает. Спешить некуда.

Капитан Мягких действительно больше не наседал. Он теперь уважал Иголкина. Отношение участкового к поднадзорному изменила министерская справка. Произошло это после разговора между участковым и явившимся к нему амнистированным. Начался разговор с неприятного.

— Гражданин Иголкин! Вы забыли об отпущенном для оформления в институт десятидневном сроке и больше двух недель не показываетесь. За это придется ответить. С чем пришли? — произнес капитан при виде Василия. Тон Мягких не предвещал ничего хорошего.

— Имею другое распоряжение, — не без нахальства ответил Иголкин. — Министр отпустил мне для оформления в студенты не десять дней, а целый год.

— Какой министр? Ты ври, да не завирайся! — Участковый удивился в такой степени, что нарушил инструкцию и обратился к амнистированному на ты.

— А я не вру. Министр мне справку выдал. Смотрите!

Капитан долго читал и рассматривал справку. Он посмотрел ее даже на просвет, словно отыскивал водяные знаки. Затем участковый записал исходящий номер и бережно вернул документ. На лице капитана было написано «Без бумажки ты — букашка, а с бумажкой — человек!» Его последними словами были:

— Товарищ Иголкин! В любое время приходите ко мне за содействием и помощью.

Министерская справка произвела неизгладимое впечатление не только на участкового милиционера, но и на отчима Татьяны. Сурков первый раз увидел Иголкина в середине июня. Татьяна привела своего избранника к себе в дом познакомить с родителями, как только поправилась мать. Суркова поразил не он сам, а справка, которую студент небрежно положил на стол в ответ на вопрос Анастасии Ивановны:

— Василий, скажите, пожалуйста, как ваши дела с продолжением образования?

— Все в порядке, — заметил парень, — я побывал у министра и получил разрешение возобновить учебу с третьего курса и широкое право выбора института.

— Как вы сумели добиться такой справки? — прямо спросил Сергей Сергеевич. Он прекрасно знал, что ни попасть к министру, ни заполучить разрешение без протекции невозможно.

— Очень просто — рассказал о своем положении и попросил помочь, — пояснил студент.

По лагерному закону открывать, что ты имеешь поддержку, нельзя было никому. Василий был готов нарушить запрет ради Татьяны, но она не интересовалась такой прозой и не спрашивала.

Сурков не повеоил ни единому слову Иголкина, но одобрил его действия. «Молодец, — думал он, — не болтает лишнего и не бахвалится».

Через час за чаем и разговором Сергей Сергеевич составил свое мнение о Василии. Он понял, что это порядочный, честный и немного наивный парень, хотя и не без жизненного опыта, и угадал в нем энергию и смекалку. Деятелю теневой экономики давно был нужен толковый и преданный помощник. Иголкин, казалось, для этой роли подходил. Кроме деловых интересов, Сурковым руководило и другое чувство. На закате жизни у него пробудилась тоска по сыну. Детей у Суркова не было. Брак с Анастасией Ивановной был бесплодным. Ребенок от первой жены умер. Сейчас, получая тепло и внимание от Татьяны, он понял, что значат для пожилого человека любящие и внимательные дети. Он невольно тянулся к Василию и хотел видеть его рядом с собой.

Как только они вышли на кухню покурить, Сергей Сергеевич сказал:

— Вася, приходи ко мне в управление торговли, спокойно поговорим без женщин. — Он еще за столом начал обращаться к