Пока суд да дело, Корзун уехал в Италию, где у него к тому времени было уже модельное агентство «Венере стар». Но на этом, однако, фигуринская история не закончилось. Совсем недавно Петр Петрович Фигурин почил в бозе или, если хотите, отошел в мир иной. И тут на горизонте снова появляется Корзун и объявляет о наличии у покойного незаконнорожденного сына, который, однако, имеет право на долю в наследстве. Учитывая, что Фигурин входит во вторую сотню российского списка Форбс, доля эта может быть чрезвычайно существенной. Речь, как минимум, идет о десятках миллионов – и не рублей, тугриков или юаней, а полновесных евро. Впрочем, сам Корзун как будто бы не настаивает на судебном разбирательстве. Он готов уладить дело миром и «по-семейному» договориться о разумных отступных.

– Постой, а Корзуну-то какая выгода от того, что незаконнорожденный сын Фигурина получит свои миллионы? – перебила его Иришка.

Волин улыбнулся: мадемуазель ажан задала очень точный вопрос. Как оказалось, Корзун не только организовал зачатие золотого ребенка, но и позаботился об особенных с ним отношениях. А именно – стал его опекуном. Если бы наследники олигарха заупрямились, он стал бы судиться с ними официально именно в качестве опекуна. Возможно, в России Корзун ничего бы не получил, но у покойного были активы и недвижимость в Европе. И вот они-то как раз и могли попасть под удар.

– А если бы Фигурин-младший согласился на отступные, что бы Корзун стал делать с незаконнорожденным? – полюбопытствовала Ирина.

– В нормальной ситуации, скорее всего, заставил бы его подписать бумагу об отказе от претензий, дал бы ему в зубы какие-нибудь деньги и отправил в свободное плавание. Но в данном случае, вероятно, этот номер не прошел бы. Наверняка Фигурин-младший потребовал бы более весомых гарантий. И, боюсь, такие гарантии Корзун бы предоставил, не задумываясь.

– То есть? – воскликнул Пеллегрини. – Что ты имеешь в виду, Арресто?

– Я думаю, что мальчишку могли бы продать на органы или просто убить, – холодно отвечал Волин.

На некоторое время все умолкли, переваривая сказанное, Маттео сидел смирно, опустив глаза в пол. Он, кажется, не понял из монолога старшего следователя ни единого слова.

– Однако, – заметил Волин, – события пошли по третьему пути. У Фигурина-младшего обнаружился криминальный дядюшка, которому стало жалко отдавать миллионы. Он решил разобраться с шантажистом по-своему и послал человека, который должен был убить Корзуна.

– И кто был этим человеком? – спросил Пеллегрини. – Маттео?

– Едва ли, – отвечал старший следователь. – Искать убийцу на месте хлопотно и опасно, если только ты раньше не имел с ним дела. Проще и вернее отправить кого-то, кому ты доверяешь. Видимо, так он и поступил.

До какого-то момента Волин допускал, что убийцей на самом деле мог быть Маттео. Но когда появился второй покойник, причем убитый таким же способом, что и первый, старший следователь предположил, что дело обстоит не так просто. Возможно, убийц было двое. После того, как был убит Корзун, второй киллер, заметая следы, убил также и своего напарника.

– Более того, я подумал, что криминальный дядюшка решил не просто убить шантажиста, – продолжал Волин. – Он мог заинтересоваться самим бизнесом Корзуна. Вероятно, он собрал материалы скандальных дел, связанных с наследованием, и установил в них некое общее начало. А началом этим была некая крупная и влиятельная фигура, могущественная и неуловимая одновременно. Фигура эта сообщала наследникам о наличии незаконнорожденных детей и требовала либо их долю в наследстве, либо отступные. Фигуры этой никто не знал, все переговоры брал на себя Тоцци, который тоже умело скрывался в тени, потому что через него можно было понять, с кем имеют дело наследники. Но с Фигуриным они оплошали. По обстоятельствам дела его наследники поняли, что за шантажом стоит не кто иной, как Корзун. С этого момента дни его были сочтены.

– Интересно, а все ли золотые дети поступали под опеку к Корзуну? – спросила Иришка.

– Нет, конечно. Это было бы сложно технически, а кроме того, вызвало бы серьезные подозрения. Именно поэтому Корзун не усыновлял всех и даже не брал их под опеку, но лишь устраивал детей в приемные семьи. Однако только он и еще Тоцци знали, кто из детей является отпрыском того или иного влиятельного человека. И когда приходило время, он предъявлял наследникам огромных состояний кровь незаконнорожденного ребенка, которая свидетельствовала, что он тоже имеет право на наследство. Впрочем, Корзун не настаивал на суде, а предлагал решить дело миром. Он получает отступные, выдает наследникам координаты ребенка, а там уж они сами решают, что с ним делать. Что называется, в меру своей испорченности. Иногда, однако, наследники требовали гарантий, что их больше не побеспокоят. И тогда…

– Что? – спросил Пеллегрини.

– И тогда, похоже, незаконнорожденный пропадал неизвестно куда…

– Вот же сволочь этот Корзун, – сказала Иришка.

Пеллегрини согласно кивнул. Волин продолжал свое повествование.

– Фигуринский дядюшка – кстати сказать, его фамилия Соколовский – понял, что все это не случайные эпизоды. Это вам не мелочь по карманам тырить, это большой и чрезвычайно выгодный, хоть и очень опасный бизнес. Сам Соколовский, состоявший на службе у Фигурина, был человеком небогатым. Все эти миллионы и миллиарды вскружили ему голову. И он решил не просто убить Корзуна, а отжать его дурно пахнущий бизнес.

– Гениально! – не сдержался Пеллегрини.

– Однако для этого нужно было понять, главное во всей этой истории, – Волин сурово поглядел на комиссарио, как будто это именно Пеллегрини решил отжать бизнес у покойного Корзуна. – А главное тут – сведения о том, чьи эти дети, кому из сильных мира сего приходятся они наследниками, и где они живут. Чтобы завладеть бизнесом, нужно было для начала изъять все эти сведения у Корзуна.

– А тебе не кажется, что глупо было убивать Корзуна, не вытряхнув из него сначала всю информацию? – спросила Иришка. – Ведь после его убийства поиски сведений и самих детей превращались в немыслимую головную боль.

Старший следователь кивнул: его это тоже смутило. Но он подумал, что, возможно, Корзун сопротивлялся, и его просто пришлось убить. С одной стороны, это снимало проблему фигуринского наследства, с другой – очень усложняло решение главной задачи. Так или иначе, задание входило в новую, решающую стадию, где первый киллер, которого мы звали черным человеком, только мешал бы. Я решил, что тогда, видимо, его и убил второй киллер, которого я условно назвал бы ищейкой и который по сути был интеллектуальным центром этой маленькой команды, посланной Соколовским в Италию.

– А как по-твоему, кто убил Капеллони – ищейка или Тоцци? – спросил комиссарио.

– Ни тот и