Мы идем к его внедорожнику, он садится на водительское место и сильно хлопает дверью, а я забираюсь на пассажирское сиденье. Прежде чем нажать на газ, Ройс поворачиваются ко мне, открывает рот, чтобы что-то сказать, но потом качает головой и молча трогает машину с места.

На обратном пути я понимаю, что все было не случайно. Наш с Мейбл поход в магазин – не в тот, который она предпочитает. Ройс, который вдруг оказался со мной…

Не вдруг. Мейбл знала, что делала.

Она всегда знает.

Остаток дня – пустая трата времени, все равно что смотреть на небо в полдень, высматривая появление луны.

Я запрещаю себе смотреть на часы, когда перед домом глохнет двигатель, оповещая, что Кэптен вернулся.

Дверь распахивается, Кэптен врывается в гостиную и бросает ключи на кофейный столик.

– Привет, – говорит он, ни к кому конкретно не обращаясь. – Я разговаривал с отцом, он сказал, что еле-еле уговорил Зоуи уйти из зоопарка.

Глаза Ройса не отрываются от меня, хотя он обращается к брату.

– Ведь это была твоя идея купить сезонный абонемент, да?

Кэптен хихикает.

– О да. – На меня он даже не смотрит. – Позвольте мне принять душ, и я приготовлю ужин. Сегодня моя очередь.

Душ… почему именно душ?

Мой желудок переворачивается, а глаза Ройса напрягаются. «Интересно, он настучит Кэпу, что я шпионила за ним?» – мелькает мысль. Но Ройс тянется за бутылкой «Кроун», откручивает крышку и делает глоток. Потом передает бутылку мне и говорит:

– Звучит неплохо, брат.

Я беру чертову бутылку, понимаю, что мне нужно не пиво, а кое-что покрепче, чтобы спрятаться от видений в моей голове.

Делаю глоток и говорю Ройсу:

– Налей мне виски.

Глава 26

Кэптен

Я резко торможу, и из-под колес во все стороны разлетаются мелкие камни. Бросаю машину на парковке, оставив ключи внутри, и бегу со всех ног.

Андре встречает меня в зале, который, как обычно, забит, но я не останавливаюсь, чтобы выслушать его, и он трусит позади меня.

– Она такая же упертая, как девушка твоего брата, не слушает ни хрена, – кричит он.

– Я в курсе.

Толкаю дверь в VIP-зону, оглядываюсь, но нигде не вижу ни ее, ни Ройса.

– Я не особо волновался, так как твой брат с ней, – говорит Андре. – И она казалась в порядке, когда приехала сюда, но… Я не знаю насчет сейчас.

Моя голова поворачивается к нему, и Андре с напряженным выражением в глазах показывает:

– Они там…

Бросаюсь в отгороженное помещение, где Виктория облила цыпочку Эмбер, оттолкнув по пути чувака с пустым подносом. Там все головы летят в мою сторону – кроме головы Виктории.

– Вон! – рявкаю я, глядя на своего брата. Он сидит на диване в премерзкой позе: ноги широко расставлены, одна руку на спинке дивана, в другой косяк, а Виктория устроилась у него на коленях.

Мимо проносятся две парочки, и мы остаемся втроем.

Голова Виктории на груди моего брата, она открывает рот, но рука Ройса – та, что была на спинке, – обвивается вокруг нее, а другой он затыкает ее, просовывая косяк между губами.

Виктория затягивается, задерживает дыхание, встает на ноги, делает несколько шагов ко мне и медленно выдыхает дым прямо мне в лицо.

– Ты что, охуела? – выдавливаю я из себя.

Уголки ее губ приподнимаются вместе с руками, и внезапно она танцует, закрыв глаза, с дурацкой улыбочкой на лице.

– Под чем она?

Ройс пожимает плечами.

– Таблетка, или четыре таблетки, чтобы сделать то, что алкоголь не смог.

– И ты не догадался позвонить мне? Почему?

Братец смеется, поднимается на ноги и, спотыкаясь, идет ко мне.

– Потому что она меня попросила, вот почему, черт возьми. А еще потому, что я не был уверен, что тебя это волнует, брат. Разве для тебя она не осталась маленькой лгуньей, водившей тебя за нос? Разве она не сделала уж-ж-жасную вещь? Как же, как же, она знала о твоей дочери, но ничего не сказала, да-да. – Он мгновение смотрит на меня, и взгляд у него почти трезвый. – Зато последний месяц ты провел в полном шоколаде, пользуясь ее услугами, разве не так? Не доверял ей, присматривался к ней, но пользовался. А мы? Что должны были делать мы? Провести последний гребаный месяц, ненавидя ее, не так ли?

– Зачем ты привел ее сюда? – прерываю его спич.

– Хотел проверить, придешь ли ты за ней. – Он слегка покачивает головой. – Гляди-ка, ты это сделал.

Я изучаю его, но не нахожу ни намека на то, что указывало бы: его цель на сегодняшний вечер достигнута.

Острая боль пронзает мой позвоночник.

– Что не так? – спрашиваю я.

Ройс глухо смеется, его рука тяжело опускается на мое плечо.

– Ничего, братан. – Он смотрит на меня. – Ни хрена.

Ройс уходит, и на секунду беспокойство сводит мои брови, но я стряхиваю его и поворачиваюсь к Виктории. Кроваво-красное освещение, вероятно, усиливает ее кайф. Иду к ней, и с каждым шагом мое сердце все сильнее бьется в груди. Она раскачивается в змеином ритме, я и не подозревал в ней такие способности. Смотрю на нее, и болезненная извращенная боль поднимается в животе, боль эта очень похожа на чувство вины.

Красавица…

Ее глаза распахиваются, встречаясь с моими, она останавливается, руки опадают, голова начинает клониться, слишком тяжелая, чтобы удержаться на тонкой шейке. Я понимаю, что всплеск энергии, подаренный наркотиками, исчерпался. Нахмурившись, обнимаю ее за талию, подхватываю на руки и оглядываюсь через плечо. Андре подбегает, что-то говорит в наушник, и вскоре перед нами появляются люди, расчищающие путь. Снова все головы поворачиваются в нашу сторону, но никто не произносит ни слова.

Виктория на моих руках смеется в никуда, ее глаза бегают из стороны в сторону, как будто она следит за полетом бабочки, которую кроме нее никто не видит.

Андре открывает дверь пошире, чтобы я мог выйти, провожает меня до внедорожника и исчезает так же быстро, как и появился в самом начале.

Я опускаю Викторию на пассажирское сиденье, откидываю его так, чтобы она могла лечь, и тянусь, чтобы пристегнуть ее.

В этот момент она ненадолго выходит из транса и протягивает руку, чтобы накрыть мою на ремне безопасности.

– Мой милый Кэптен… – хрипит она и тянется к моему подбородку. Подушечка ее большого пальца скользит вдоль моей нижней губы, и мой подбородок опускается, словно хочет побороться за сохранение контакта. – И его сладкие, отравленные губы…

Я касаюсь ее раскрасневшегося лица тыльной стороной ладони.

– Ты хорошо себя чувствуешь?

Она мычит, глаза ее закрываются, и она снова улетает.

Теперь уже я провожу костяшками