– Давай, Вик-Ви, поделись с классом.

Черт возьми.

Вздыхаю и поворачиваюсь к Рэй.

– Мы собрались к Марии.

Рот Рэйвен открывается только для того, чтобы тут же закрыться, когда она встречает взгляд Ройса в зеркале.

– Что случилось, Ви? – через некоторое время спрашивает она. – С чего это ты попросила Ройса отвезти тебя? Но главное – почему он согласился? Всех обычно бесит, когда просишь о том, что другим не хочется делать. – Ее глаза сужаются. – Ты попросила его отвезти тебя, и он сказал «да»… Значит, что-то случилось, и он знает об этом.

Я ничего не говорю, но то, что она видит, глядя на меня, заставляет ее отстать с почти незаметным кивком.

– Сделай музыку погромче, Ройс, и по пути тормозни купить мороженого.

Он хихикает.

– Договорились, Рэй-Рэй.

Еще через несколько минут Рэйвен спрашивает:

– Ты думаешь, Кэптен разозлился бы, узнав, что ты хочешь увидеть свою мать?

– Она не моя мать.

– Ой, да ладно. Как бы ты к этому ни относилась, она все равно твоя биологическая мать, ты просто ответь на вопрос.

Я пристально смотрю в боковое окно.

– А почему меня должно волновать, разозлится ли он?

– Меня бы не волновало, это точно, – признается она. – Я ненавидела свою мать, да, это все знают, но я ни с кем не советовалась, как мне к ней относиться, независимо от того, что она сделала или не сделала.

Я колеблюсь, прежде чем ответить:

– Может быть, это делает меня ужасной, но я не хочу с ней отношений, и еду я туда по другой причине.

– И по какой же? В любом случае, почему мы скрываем нашу маленькую поездку от Кэпа?

– Зоуи жила с ней почти с рождения, Мария заботилась о ней днем и ночью, но, насколько я знаю, она ни разу ни с кем не связалась с тех пор, как Зоуи вернулась домой. Это… Я ожидала от нее большего. Я звонила ей несколько раз, и ничего.

– Черт возьми, Вик-Ви, – выдавливает Ройс. – Ты думаешь, что что-то случилось. Вот в чем дело.

Я пожимаю плечами.

– Ты должна была, черт возьми, рассказать, – рявкает он.

Это означает, что, когда возникают проблемы, его братья тоже должны быть вовлечены.

Оставшаяся часть поездки заполнена музыкой. Дважды пришлось вставать у обочины, чтобы Рэйвен могла стошнить мороженое, которое съела по дороге. Когда мы выезжаем на проселок, ведущий к дому, где Зоуи провела свои первые годы жизни, у меня по спине пробегает холодок.

Ройс сворачивает, мы проезжаем кустарник, и машина останавливается у железных ворот. Внезапный порыв ветра поднимает в воздух пыль, и она оседает неприятным черным облаком.

– Срань господня, – морщится Рэйвен.

Я тянусь к ручке, но слышу щелчок замка, и мой взгляд устремляется к Ройсу.

Он свирепо смотрит на Рэйвен.

– Держи свою задницу в этой машине. Я, черт, серьезно, Рэй-Рэй. Если не поняла, я приклею тебя скотчем к сиденью, мне насрать.

Удивив нас обоих, Рэйвен послушно кивает, говорит «хорошо» и садится поудобнее.

– Но у вас есть только пять минут.

Снова щелкает замок, и мы с Ройсом выходим.

Я тянусь к цифровому дисплею, чтобы набрать код и открыть ворота, но рука Ройса взлетает, чтобы остановить мою.

– Подожди, кажется, электричество отключено.

– Так и есть…

Обычно мигающего красного огонька на дисплее нет.

Толкаю створку и…

Прежде всего я вижу идеальный изгиб клумбы с нетронутыми ярко-фиолетовыми цветами. В ящике для цветов лежат перчатки. А за клумбой, там, где должен стоять дом, – увитая густым плющом стена. Плющ точно такой же, как был в моем детстве, с колючими шипами, когда-то раздиравшими мою кожу.

Как ему удалось? Впрочем, ничего удивительного – плющ разрастается быстро.

Мои дыхательные пути перекрываются, подбородок дрожит, и я прикусываю нижнюю губу.

– Восемнадцать лет она пряталась, и все для того, чтобы в конце концов сгореть в огне… – наконец шепчу я.

Голова Ройса поворачивается в мою сторону, его глаза расширяются, когда он видит красные струйки, стекающие по моему подбородку.

Он окидывает взглядом участок и приходит к выводу:

– Грейвен.

Не успеваю я и глазом моргнуть, как Ройс тащит меня к внедорожнику, запихивает на сиденье и садится сам.

– Звони Мэддоку, – говорит он Рэйвен, выруливая на дорогу.

Она набирает его и качает головой.

– Мэддок на площадке. Его телефон скорее всего на скамейке лежит.

Через несколько секунд она чертыхается:

– Кэп тоже не отвечает.

– Он вроде дома должен быть.

– Не знаю, может, он в бассейне с Зоуи… Говорите, что случилось.

– Дом превратился в пепел, сгорел дотла, – отвечает Ройс.

– Око за око… – ахает Рэйвен.

Да, возможно, думаю я, учитывая, что после ее приказа было сожжено поместье Донли Грейвена, нашего с ней папочки, а точнее человека, изнасиловавшего наших матерей.

После того как Рэйвен открыла всем глаза на Совете, Донли был изгнан, а потом убит.

То, что случилось здесь… Да, это месть, но не только. Эта стена…

Я обещаю тебе. Однажды мы с тобой будем вместе навсегда, несмотря ни на что.

Стена – это сообщение мне, и оно получено.

– Короче, едем за Мэддоком, – объявляет Ройс.

Я закрываю глаза, зная наверняка – он наблюдает.

– Ты в порядке, Рэй-Рэй? – беспокойно спрашивает Ройс, вспомнив, что когда Рэйвен ехала по этой дороге несколько месяцев назад, в нее врезался психопат, ненавидящий Брейшо.

Рэйвен тихо отвечает:

– Да, у нас с малышом все хорошо. Будет еще лучше, когда мы приедем к Мэддоку.

– О, еще пара минут.

Я отстегиваю ремень безопасности.

– Выпусти меня, я пойду домой пешком.

Голова Ройса поворачивается в мою сторону.

– Черт возьми, нет, Виктория.

– Пожалуйста. Мне нужно подышать свежим воздухом.

– Подышишь гребаным воздухом вместе с нами.

– Но вы все равно поедете к площадкам мимо дома.

Ройс ничего не говорит.

– Выпусти меня! Или я уйду, как только мы остановимся.

– Когда приедем, иди хоть к папе римскому, – рычит он. – Я не собираюсь останавливаться.

Я качаю головой.

– Выпусти ее, Ройс, – просит Рэйвен.

– Что?! – кричит он. – Да я…

– Ты видел, в каком состоянии я была после того, что случилось с моей матерью? – говорит она. – Давай, Ройс… Она не собирается убежать, как это сделала я.

Челюсть Ройса сводит судорогой. Он подъезжает к обочине и щелкает замком.

Я вылезаю из машины, прохожу один квартал вверх и опускаю свою задницу на обочину. Глубоко вздохнув, хватаю телефон и снова набираю номер Марии, но на этот раз нет даже гудков. Отключаюсь, прежде чем мне сообщают, что голосовая почта переполнена.

Я не могу сказать, зачем я вообще пыталась, ведь я точно знаю, что ее больше нет.

Нетронутые цветы и стена, воздвигнутая специально для меня, тому подтверждение.

С трудом поднимаюсь на ноги, пытаясь засунуть телефон в карман,