— Нет, конечно, нет. Но мне все равно грустно, Сейра, — сказал я, привычно утыкаясь носом в мягкую шерсть. — Я так силен, но все еще могу только сидеть наверху и наблюдать за всем этим со стороны.

Легкое мурчание успокаивало и утешало.

— Это круговорот жизни, Хэй. Ограничения есть везде. Свобода, сила, жизнь... Нет ничего бесконечного. Чем больше чего-то, тем больше условий.

— И когда ты стала такой мудрой, Сейра?

— Я всегда такой была, если ты не заметил.

— Да-да. Чтобы я без тебя делал?

— Плакал? Кстати, когда ты плачешь, ты выглядишь еще хуже, чем я. Поэтому я тут рядом с тобой и слежу, чтобы ты как будущее Верховное Божество выглядел хорошо.

***

Все шло своим чередом. И хоть поддержка тигрицы была важной частью моей жизни, я понимал, что не могу держать её вечно при себе. Жизнь Сейры была довольно длинной по человеческим меркам, и ничтожно малой в моих глазах. Она только получила свободу, возможность встретиться с родителями, родственниками и родичами, но была вынуждена оставаться за мной. Не побоюсь этого слова — присматривать.

Я понимал, что сама она никогда не заговорит об этом, поэтому пришлось мне. Мы с ней условились, что она обязательно навестит родителей и всех тех, кого ей хочется, но лишь после того, как покусает Эбера за задницу. По есть, после того, как я стану Верховным Божеством и могу с полным правом удерживать Эбера, пока Сейра сделает свое черное дело.

— Хэй, ты тут?

Я услышал крик Рефорна и усмехнулся тому, как все поменялось. Раньше я стоял около ворот его особняка и кричал, чтобы меня впустили. И Рефорн сразу же открывал: заботился, чтобы я не ждал и пары минут. Я тут же отложил зеркало наблюдения, вскочил на ноги и с помощью заклинания перенесся прямо к воротам божественного сада. Нехорошо, если Рефорн простоит там лишнюю минуту.

— Давно не виделись, — сказал я.

Растения, перегораживающие вход, тут же спрятались, позволив Рефорну войти.

— Как ты тут? — поинтересовался он, когда мы прошли чуть вглубь и разместились в беседке. — Что-то я не помню здесь такого места...

— Божественное Древо построило для меня несколько мест для отдыха, когда поняло, что я не собираюсь возвращаться, поэтому да, место новое, — улыбнулся я, внимательно осматривая своего... друга.

Пожалуй, кроме Сейры, которой я доверял всецело, больше никого так назвать и не смог бы.

— Кстати. Насчет возвращения... — начал Рефорн, сжимая кулаки и даже не пытаясь скрыть свои эмоции. — Когда ты собираешься?..

— Не знаю, — честно ответил я. — Возможно, никогда. Мне и тут хорошо. Буду первым в истории небес божеством-затворником.

— Хэй...

— Да шучу я, — тут же улыбнулся я, увидев расстроенное лицо Рефорна. — Мне в любом случае придется выйти, когда начнутся дуэли за звание Верховного Бога. Да и как будущий победитель и Верховное Божество я не смогу вечно скрываться в божественном саду.

Это было не самоуверенностью, а простой истиной. С того момента, как я получил силу веры, на небесах мне не было равных. Все эти божества в тот момент, когда осознали, какую я обрел силу, наверняка повыдирали себе последние волосы на их божественных головах, что пропустили такой источник силы и посмели презирать монстров. Подумай они о монстрах чуть раньше, то последним не пришлось бы так долго страдать. С другой стороны, я где-то был эгоистично счастлив, что этого не произошло: навряд ли кто-то из этих божеств полюбил бы монстров сильнее меня. Я невольно вспомнил счастливую Сейру, которая смогла спуститься на землю и встретить своих родственников, и почувствовал душевной спокойствие.

Которое легко разлетелось, когда я посмотрел на Рефорна.

— Ты сомневаешься? Считаешь меня излишне самоуверенным? — спросил я.

— Вовсе нет. У тебя нет соперников, но... Действительно ли это то, чего ты хочешь? Или это инструмент достижения того, чего ты желаешь?

— Инструмент? Для чего?

— Для твоей мести Эберу, — сказал Рефорн.

Я вздрогнул.

— Я... — начал и не смог продолжить.

Потому что Рефорн попал в точку.

— Послушай, Хэй. Я не собираюсь тебя поучать или читать нотации — нет у меня на это прав, да и опыта маловато. Я поддержку любое твое решение. И приму любое вне зависимости от причин, побудивших тебя сделать что-либо. Но я не хочу потому корить себя, что промолчал. И не хочу, чтобы ты корил себя за поступки, последствия которых не изменить. В тебе никогда не было амбиций, но всегда было желание свободы. Истинной, той, что позволит осмотреть весь мир, а не только небеса. Боюсь, должность Верховного Божества сделает тебя несчастным, но, когда ты это поймешь, исправить что-то будет невозможно.

Этот разговор тяжело дался нам обоим. Одно неверное слово, один неправильный взгляд или жест — и наша дружба разрушилась бы моментально. Но этого не произошло: Рефорн смог подобрать слова, а я заставил себя к ним прислушаться, перебарывая ту злость, ненависть и обиду, которые сидели во мне с момента предательства Эбера. Эти эмоции крепли, превращаясь во что-то жуткое.