– Да.

– Кошмары не мучают?

– Так… бывает, но редко. Странные сны, не кошмары.

– О чем?

Я заметалась. Рассказать о том, что видела перед обмороком? Или задать давно гложущий вопрос?

Вряд ли я типичная светлая, как выражается Одри. Я – эгоистка и сделала эгоистичный выбор.

– О своей смерти. Об отце, рядом с которым я погибаю. Где-то во Фригхейме, в горах. Я не знаю, что мы делаем там и куда идем, но вижу, как отхожу от него на сотню метров – и срываюсь в расщелину. Мгновенная смерть.

– С отцом? Ты видишь отца?

– Да. Во всяком случае, он говорит обо мне как о дочери. И переживает мою смерть как человек, которому не все равно. Я видела его, встречала в столице. Мельком, пару секунд, но он меня узнал! Может, я похожа на маму? Может, он не знает, что я жива? Ищет меня…

Я осеклась.

– А когда найдет, я погибну. Это ведь так работает, да? Пророчество? Мой светлый дар иногда дает подсказки.

Кейман тяжело вздохнул, покрутил в руках какую-то бумажку. Он словно обдумывал, что мне сказать.

– Знаешь, почему светлый дар считают слабым, всячески притесняют и не берут в расчет? Это ведь не на пустом месте взялось, верно? Если вдуматься, хоть каким-то уважением пользуются лекари, но и то, на мой взгляд, недостаточным. А что с другими проявлениями светлой силы? Никогда не задумывалась?

– Ну… – Я пожала плечами. – Она довольно бесполезная. Нельзя делать всякие бдыщ-вау, защищаться и все такое. Сидишь себе, что-то думаешь, иногда используешь крупицы.

– Отчасти верно, хотя и не все темные маги могут делать бдыщ-вау. А некоторые ни на что более осмысленное, чем бдыщ-вау, не способны. Но в целом корни презрения растут как раз из прорицаний. Будущее – не сюжет книги, нельзя заглянуть в конец, посмотреть, чем там все закончится, кто выживет и кто с кем переспит. В каждой точке нашей жизни мы имеем сотни, если не тысячи вариантов. Прорицатель видит лишь один. Реализуется ли он – зависит от множества факторов, и знаешь, что самое забавное? Даже факт того, что прорицатель увидел будущее, УЖЕ его меняет.

– Я знала, что вы так скажете. И зачем тогда нужен такой дар?

– Чтобы видеть, какое будущее возможно. Стремиться к нему или предотвращать. Избавиться от иллюзий или найти нужный путь. Кто знает? Светлая магия малоинтересна короне, а потому не изучена. У тебя есть шанс это исправить.

– Ага, с риском сломать шею в ледяной расщелине.

– Ну, зато ты предупреждена. И будешь ходить по скользким дорожкам осторожнее. Это ли не плюс?

– А отец? Как мне его найти? Сидя здесь, я ничего не могу сделать. На каникулах можно будет поехать во Флеймгорд и попытаться?

Боги, о чем я? Во Флеймгорд? На какие деньги? Доехать, может, найду на что, а жить? Питаться? Искать в огромном городе отца – все равно что иголку в стоге сена! На это могут уйти годы, и самый реальный вариант: я смогу заняться этим после окончания школы.

– Обсудим это после бала. Сейчас, к сожалению, нет времени решать семейные проблемы каждого адепта. Приходится заниматься одним-единственным. Его проблемы, увы, критичнее.

Я понимающе кивнула. В том, что Даркхолду нужна помощь, не сомневался даже его отец. Вот только вряд ли он эту помощь примет.

– Как он? После смерти Олбрана. Ведет себя так, словно получил еще больше власти над миром, но я, наверное, вела бы себя так же. Сильно плохо?

– Терпимо, раз мы все еще живы и школу не разнесло всплеском темной магии. У Даркхолда есть определенные якори, которые держат его во вменяемом состоянии. Не знаю, насколько крепко они это делают, и поэтому не хочу спешить снимать его с них. Даже если сами якори не в восторге. Да… сложная получилась метафора.

– Я поняла. Не все, но поняла.

– Ну что ж, ты здраво рассуждаешь, почти пришла в себя, так что я не вижу угроз для жизни. Вероятно, перенапряжение. Три-четыре дня полежишь здесь, потому что ударилась головой, когда падала. А потом свободна – готовься к балу, пиши эссе. Что бы ни случилось: обморок, пандемия, война, мировой денежный кризис, высадка пришельцев – мое эссе… – он помолчал, делая ударение на слове «мое», – придется сдать.

– Я поняла, магистр.

– Это вряд ли, – неожиданно тепло улыбнулся Кейман. – Ладно, Рейн, мне еще надо успеть спасти мир и оценить искренность парочки школьных молитв. Тебе тут подружка передала кучу всякой вредной еды с ужина. Развлекайся.

Одри передала для меня еды? На столике у входа (в зону коек категорически запрещалось таскать еду) я увидела поднос с пузатым чайником, в котором медленно растворялись, сохраняя тепло, несколько огненных крупиц, и кучей блинчиков, фруктов, печенья и бутербродов. Я понятия не имела, сколько провалялась, но ужасно хотела есть!

Вот только…

– Подождите!

Кейман остановился и вопросительно поднял брови.

– Это не перенапряжение. Я кое-что видела, когда коснулась Одри.

– Кое-что – это…

Слова застряли в горле, до этого момента я видела настоящую кровь в таком количестве лишь однажды, у озера с левиафаном, но тогда все смешалось в кучу. Вид Одри с растерзанной грудиной и окровавленного сердца, отчаянно бьющегося в руке Дарка, рисковал превратиться в те самые кошмары, о которых говорил Кейман. Я с трудом заставила себя описать видение.

– Это ведь будущее, да? Я не могу видеть прошлое. Светлые маги не могут! Даркхолд ведь не способен на что-то подобное? Он ничего не сделает с Одри?

«Из-за меня», – отчаянно хотелось добавить.

На этот раз у Кеймана не нашлось для меня ободряющего ответа.

– Я не знаю, Коралина. Хочется верить, что Даркхолд не переступит черту.

С этой мыслью он меня оставил изнывать от скуки и тоски в четырех стенах лазарета. Лекарке было совершенно плевать на мое душевное состояние, она вообще предпочитала молча выдавать лекарства, не отвечая на вопросы. А книги, падая в обморок, я не захватила. Каким-то чудом удалось выпросить лист бумаги и ручку, но их для написания эссе оказалось маловато. Еще требовались умные мысли, а они меня посещать не спешили.

К счастью, Одри все же зашла через пару дней.

– Было много занятий? – спросила я.

– С чего ты взяла?

Она подтащила к окну два стула, пока я наливала чай.

– Я уже два дня как очнулась, а ты ни разу не заходила. Я решила, что было много учебы.

– Нет, просто мне не хотелось.

Ах да, это же Одри. Мы слишком мало общались, чтобы я привыкла.

– Как там дела?

– Как его высочество Даркхолд ван дер Грим, ты хотела спросить? Лишенный магии и былого величия?

– Нет, я спросила ровно то, что хотела. Как дела в школе?