Шрифт:
Закладка:
Сотрудник франкфуртского Института чистоты расы Роберт Риттер представил «научный труд» о цыганах, сделав следующий вывод: «Только если окончательно будет пресечено размножение этого смешанного народа, удастся избавить будущие поколения немецкого народа от этого бремени».
16 декабря 1938 года рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер приказал «зарегистрировать в полиции всех лиц, ведущих цыганский кочевой образ жизни, и проверить их по расово-биологическим признакам».
Выполняя его указание, глава имперской службы безопасности Рейнхард Гейдрих провел в сентябре 1939 года совещание, на котором было решено депортировать всех цыган в концлагеря, создаваемые на территории Польши.
Уполномоченный по «окончательному решению еврейского вопроса» оберштурмбаннфюрер СС Адольф Эйхман предложил «прицеплять по нескольку вагонов с цыганами к каждому эшелону с евреями», отправляемыми в концлагеря. Но имперские железные дороги были перегружены военными перевозками, и службе безопасности приходилось набивать цыганами местные концлагеря или же создавать новые.
5 июля 1940 года советник уголовной полиции Зальцбурга штурмбаннфюрер СС Бёмер докладывал начальству в Берлин: «Шеф охранной полиции и службы безопасности санкционировал переселение цыган из Остмарк (так немцы именовали Австрию после ее присоединения к рейху. — Авт.). Для лучшего и безостановочного исполнения приказа я намереваюсь заранее собрать всех цыган в сборном лагере в Зальцбурге, иначе может быть упущена благоприятная возможность избавиться от них в обозримом будущем».
Согнанные сюда цыгане сами построили себе лагерь на заболоченном лугу зальцбургского предместья Макс-глан: поставили бараки, здание для охраны, две сторожевые вышки, обнесли территорию колючей проволокой…
После войны историей лагеря для цыган займется австрийский суд. Вот что он установит: «Лагерный повар регулярно выезжал из лагеря в город за покупками. Он садился в телегу и запрягал в нее мальчиков-заключенных. Если они тянули телегу слишком медленно, он бил их палкой или плетью. Взрослых заключенных постепенно отправляли в Освенцим или Бухенвальд, откуда через какое-то время приходили извещения о смерти».
Однажды в лагере появилась Лени Рифеншталь — знаменитая актриса и еще более знаменитый режиссер. В юности она хотела танцевать и заниматься живописью. Девушка танцевала всего одно лето, потом повредила колено. Когда она увидела фильм Арнольда Франка «Гора как судьба», кинематограф захватил ее полностью. Лени дебютировала в 1926 году в ленте «Священная гора», затем последовали «Белый ад на вершине Палю», «Белый дурман».
В 1932 году совместно с Белой Балашем она поставила «Голубой свет». Альпийская девушка, которую считают ведьмой, танцуя, приближается к загадочному голубому свету на горных вершинах, пока однажды ее не находят мертвой.
Она ставила фильмы и снималась в них. В том году она решила экранизировать оперу д’Альбера с романтическим сюжетом. Прекрасная танцовщица оказывается во власти жестокого властителя, который угнетает местных крестьян.
Танцовщицу играла сама Лени Рифеншталь. А кто же исполнит роли испанских крестьян, графа, челяди? Кинематограф способен справиться с любыми проблемами, используя грим, костюмы, декорации. Фильм будут смотреть не этнографы, а обычные люди. Но Лени Рифеншталь никогда не добилась бы успеха, если бы шла проторенными тропами… Испанцев сыграют цыгане, решает она.
Любому режиссеру такие массовки обошлись бы недешево: надо собрать большое количество цыган, уговорить их сниматься и переехать на место съемок, всем хорошо заплатить. Любому, но не Лени Рифеншталь.
Перед ней в Третьем рейхе открыты любые двери. После фильмов о партийном съезде «Триумф воли» и об Олимпиаде 1936 года в Берлине она ни в чем не встречает отказа. Руководство страны высоко ценит художников, руководствующихся в своем искусстве идеалами партийности и народности.
Рифеншталь приступает к съемкам в 1940 году. Съемки продолжаются несколько лет. Уже идет кровавая война с Россией, но партия не забывает о Рифеншталь. В списке работ оборонного значения на 1942 год значится и художественный фильм «Низменность» режиссера Рифеншталь, «производство которого осуществляется по заказу фюрера и при поддержке имперского министерства народного просвещения и пропаганды».
В том же году секретарь фюрера Мартин Борман переслал шефу имперской канцелярии и министру без портфеля Гансу Ламмерсу обращение Лени Рифеншталь к Гитлеру:
«Срочно! Лично! С курьером!
По поводу запроса «Общества с ограниченной ответственностью Рифеншталь» о предоставлении валюты в размере 450 тысяч итальянских лир».
На следующий год Борман пересылает Ламмерсу аналогичное распоряжение:
«Срочно!
Как подчеркнул сегодня фюрер, после завершения фильм предположительно окупится за границей и принесет значительные суммы в валюте. По этой причине фюрер выразил желание, чтобы фрау Рифеншталь было выплачено 240 тысяч испанских песет».
С разрешения Главного управления имперской безопасности в сопровождении эсэсовцев Лени Рифеншталь отправляется в концлагерь Максглан, где содержат цыган.
— Однажды на машине приехала Лени Рифеншталь вместе с эсэсовцами, — вспоминает цыган Йозеф Рейнхардт. — Нам велели построиться. И она стала выбирать людей. В том числе выбрала пятерых из нашей семьи в девятнадцать человек. Они заперли нас в сарае, окна были забраны решетками.
Лени Ришеншталь отобрала себе восемьдесят статистов, которых под охраной отправили на съемки.
Съемки и монтаж ленты продолжались всю войну. Увлеченная работой, Рифеншталь стремилась к художественному совершенству. Она вновь и вновь объясняла цыганам из концлагеря, как именно следует изображать счастливую жизнь испанских крестьян.
Один цыганский юноша из числа тех, кто особенно долго снимался, посмел обратиться к ней за помощью:
— Наша семья пользуется хорошей репутацией. Никто из нас не был судим. Может быть, вы сможете как-то помочь нам?
Лени Рифеншталь думала только о фильме и легко согласилась помочь:
— Конечно, я попытаюсь освободить всю вашу семью или, как минимум, отправить в Берлин.
Но съемки закончились. Цыган, которые недолго побыли испанцами, вернули в концлагерь. В мае 1943 года рекомендацией оберштурмбаннфюрера СС Эйхмана наконец воспользовались. Лагерь Максглан закрыли, цыган отправили в Освенцим, лагерь уничтожения.
— У меня особая любовь к цыганам, — скажет позднее Лени Рифеншталь, довольная своим фильмом. — Я всегда оказывала им особое предпочтение. Бог тому свидетель.
Есть и другие свидетели. В Освенцим, как и на съемки к Рифеншталь, цыган отправляли семьями. Из тех, кто снимался в ее фильме, почти никто не выжил.
Остался жив только тот цыганский юноша, который обратился в свое время к Рифеншталь с просьбой о помощи. Один из всей семьи, приобщившейся к киноискусству.
Через много лет после войны он рассказал, что все, кто снимался у Рифеншталь, ждали от нее помощи. Ничего они не дождались. Лени Рифеншталь была не просто режиссером, но и образцовым носителем германского национального сознания.
Она была очень счастливой женщиной — здоровье, правильный образ жизни, клеточное омоложение в одной альпийской клинике
