помотал головой. По щекам его покатились слезы, под столом что-то зажурчало. Фрино поморщился. Он подошел уже достаточно близко и теперь нити потянулись к этому свиненышу, опутали шею, спину и голову. Мальчик даже не попытался отбиться.

– Что ж… – улыбнулся младший Сентро хищно. – Сейчас узнаешь.

Мучать людей Фрино не любил… но когда противное лицо этого недоноска встретилось со столом в первый раз он испытал даже какое-то наслаждение. Потому за первым ударом последовал второй, третий, четвертый… В воцарившийся в зале тишине раздавались удар за ударом. Все не отрываясь смотрели на то, как это отвратительное создание лишается зубов, ломает себе нос, как его лицо покрывается кровью изо рта вперемешку с сиропом, в который он так усердно макался.

Так продолжалось долго. Мучительно долго. Фрино еле-еле успел остановиться. Поросенок давно уже потерял сознание, и когда младший Сентро его отпустил он упал на пол, и его покрытый кровью язык вывалился изо рта. Передние зубы валялись по всему столу.

Тут же подбежали слуги и утащили пострадавшего. Фрино же повернулся к еще одному недоразумению – все еще ноющему на полу отцу чада, что он наказал.

– С вами тут есть жена или рабыни? – спросил он.

– Да, да, господин, жена, – простонал этот червяк. – Оли, подойди сюда, подойди…

Оли оказалась на удивление худенькой на фоне сына и полного мужа. Кажется, они все сжирали, а ей ничего не оставалось. Это было Фрино на руку. Он подошел к этой досмерти напуганной брюнетке, схватил ее белое пышное платье за подол и грубо сдернул его с нее через голову. Подманил Ино, кивком приказал ей раздеться. Рабыня сопротивляться не стала, тут же сняла платье, покрасовавшись перед всеми удивительно красивым серым бельем с вышитыми на чашечках бабочками. Фрино надел платье на нее – ловко не тронув прическу.

И тут тишину нарушил крик, похожий на выстрел:

– Двадцать семь! Двадцать, мать твою суку за ногу, семь!

Фрино, будто ни в чем не бывало закатил глаза от расстройства и кивнул музыкантам, велев продолжать. Те охотно затянули вальс.

Это же надо – вылететь в соревнованиях на первом же этапе.

Аристократы, привыкшие к таким выходкам Фрино, быстро пришли в себя и вернулись к своим беседам. Впрочем, на вечеринках не один младший Сентро развлекался, тут многие сводили друг с другом счеты. Если сходка обходилась без какой-нибудь гадости – она считалась провальной.

Однако это не отменяло того, что Фрино чувствовал себя мерзко и очень хотел выпить. А лучше даже не выпить, а напиться до беспамятства. Но до этого нужно было справиться о последнем деле.

Сходить, наконец, к младшему Канроку.

Глянув на его ложу, Фрино заметил, как что-то мелькнуло и пропало за ширмой. Наблюдал. Что ж… откладывать больше не имело никакого смысла и он, велев рабыням постоять за ширмой, направился к своему “старому приятелю”.

Глава тридцать первая, в которой Фрино получает два подарка

Ленс Канрок развалился в белом кресле, приобнимая сидящего у него на коленях симпатичного парнишку-раба. Рубашка наследника рынка наркотиков была расстегнута, в правой руке, на которой не хватало безымянного пальца и мизинца, он держал трубку кальяна. Ленс был красив. Потрясающе красив, даже красивее самого Фрино. Точеное тело, изящные пальцы – не единого кривого ногтя, как у младшего Сенро – лицо гармоничное, волосы светлые до самых плеч. На Орне не принято было носить такую длинную прическу, но младший Канрок плевал на всех с высокой колокольни.

Орним в свидетели, он мог бы стать лучшим союзником для Фрино, может даже другом, если бы не одно но. Одно огромное, существенное, непробиваемое НО.

– Какая скука, да, Фрино? – спросил он меланхолично, увидев гостя. – Вот я, мне всего девятнадцать, все наркотики мира так близко – кажется руку протяни и ты уже в раю. Но увы… увы нельзя, иначе тебя убьет магическая клятва. Грустно, не находишь? Вот, сижу здесь, проклинаю свою судьбу, курю этот паршивый табак и завидую этому парню….

Он ткнул своего раба в бок, но тот даже не дернулся, только глаза забегали из стороны в сторону – видно, знатно он его накачал.

– С такой работой легко подсесть, – фыркнул Фрино, усаживаясь в кресло. – Я бы на твоем месте поменьше строил из себя невинную жертву, Ленс. Это для твоего же блага.

– Ты говоришь в точности как мой папаша, – невесело улыбнулся Канрок. – Только вот ему почти двести лет, а тебе – двадцать. Из этого вывод – ты слишком рано постарел, мой дорогой. Но я тебя все равно люблю.

Фрино закатил глаза.

Три года назад отец Ленса приполз в особняк Сентро на коленях, умоляя Алана спасти его сына. Оказалось, что старик по глупости на старости лет решил облапошить иномирных контрабандистов. Все бы ничего, они были ему не ровня, но у них оказался весьма сильный союзник в лице очень умелого мага. Вместе с этим союзником они решили подгадить Канрокам. Ленс тогда проворачивал какое-то дело, вроде как ловил нелегалов или что-то вроде того, но его самого поймали. И старший Канрок ужасно боялся, что контрабандисты убьют его сына, оборвав тем самым род – произвести на свет еще одного наследника он бы уже не смог из-за старости.

Алан Сентро спасать наследника Канроков не пошел, отправил разбираться Фрино. Нашептал ему от и до, что нужно сделать и отправил.

Ситуация была, казалось бы, безвыходная. Контрабандисты забились в пещеру, отстреливались, наставили магических защитных заклинаний. Наставили… но не учли, что пещера уходила гораздо глубже, чем они думали и имела несколько входов. Фрино тогда славно постарался. План был красив, но страшно опасен – издалека почти остановить Ленсу сердце, сымитировать смерть, чтобы им не смогли прикрываться, а потом, вторгшись через запасной ход, всех скрутить. Благо, людей там было всего шестеро.

Двоих – самых опасных – Фрино сразу убил, не колебаясь. Остальных четверых схватили и расстреляли в упор разрывными в голову – зрелище было не для слабонервных. А потом он снова запустил сердце Ленса и тот был спасен.

Контрабандисты просили со старшего Канрока баснословную уйму денег – неподъемную даже для аристократа его уровня. За каждый час промедления они обещали отрезать Ленсу по пальцу. Когда Фрино его вытащил двух уже не хватало. Однако вместе с пальцами Ленс в той пещере оставил, увы, и свое мужское достоинство. После этого в голове у