Отец с сыном вошли, дверь закрылась, и Женя отпустила собаку.

— Мы не ужинали, так что марш мыть руки и за стол. Дима, тебя это тоже касается. Особенно после собаки. Она жутко лезет.

Гость поднялся от собаки, но собака от него не отошла. Лаяла.

— У меня в детстве тоже была помесь овчарки и кем-то мелким. Мы его волкодавом звали… — улыбнулся он растерянно.

— Тихон, отведи папу вымыть руки.

Сама она вымыла руки на кухне и поправила волосы, глядя на свое отражение в темном окне. Сколько он ей дал? Сорок, что ли? Шутник… Сам выглядит, конечно, совсем не на сорок. Круги под глазами. Непонятно, спит ли вообще нормально. Работа сутками дает о себе знать. Но сын похож на него — симпатичный.

— Мы доедали салаты с праздничного стола, но у меня есть суп, — обернулась она от холодильника. — Бульон остался от мяса, я туда вермишель могу бросить.

— Не надо напрягаться.

— Это пять минут, а ребенку полезнее. Моему уже двадцать три — я знаю, о чем говорю.

— Он ровестник Романа? — переспросил гость.

— Он Роман и есть. Ну, он сын моего брата, но… Жил он со мной.

— А другие дети?

— Своих у меня нет. Если не считать Пса, который тоже как бы приемный.

Женя коленкой вытолкала собаку с кухни.

— Пошел вон! Ну что я тебе сказала… Роман лучше воспитан, он не совсем приблудный, — обернулась она к гостям с улыбкой. — Дима, особое приглашение? Смотри, сын уже за столом. Так, товарищ Тихон, а ложки на стол положить? Мы разбирали с тобой посудомойку, ты знаешь, что тут и где лежит.

— Я могу помочь? — спросил гость.

— Нет. Можно один раз почувствовать себя гостем.

Бульон быстро закипел, и Женя высыпала в него вермишель из стеклянной банки.

— Нас так редко навещают зимой, что мне все это в радость.

— Вы здесь одна, что ли, живете? — в голосе гостя сквозило недоверие.

Женя внутренне сжалась. Она трясла тут своей личной информацией, чтобы выгородить непутевого племянничка. Не выворачивать же всю душу ради его алиби?

— Мы на ты, забыл? Можно я буду старой только по паспорту? — говорила с наигранным смехом. — Да, пока Ромка был маленьким, его папочка строил этот дом, а когда построил, дача Ромке уже нафиг была не нужна. Всему свое время, как говорится… Но моему братику нужны были хоромы. Даже с камином, хотя в то время камин был только у Бориса Николаевича. А зачем им камин сейчас? Они с женой только летом иногда приезжают в баню. Им эта дача оказалась тоже не нужна. Зачем строили, ума не приложу… Приходится пользоваться, чтобы не простаивала.

Женя поставила на стол тарелки. Тихон притащил ложки и хлеб. Женя вернулась от плиты с кастрюлей супа.

— Руки убрал от греха подальше. И хватит с ногами на стуле сидеть. Ты не маленький, дотягиваешься, — выговаривала она Тихону и злилась на себя за излишнюю раздраженность.

Два часа между отъездом Ромки и приездом Димки они жили с Тихоном душа в душу. Сейчас эту душу она разлила по тарелкам — теперь бы не посолить слезами.

— Тиша, веди себя прилично, — буркнул Дима сыну, явно раздосадованный выговором.

Женя посмотрела на его профиль — вернее, на опущенные плечи. Они убирали сразу сантиметров пять из его роста. Такой, наверное, и не выговаривает ребенку ни за что, все на женских плечах лежит, на Сониных: она ругает, а папашка только сливки снимает. Мужикам вообще невдомек, как дети растут. Они забывают, что даже картошку нужно окучивать… Думают, окучили один раз бабу и все — можно жить спокойно, с чувством выполненного мужского долга.

— Все нормально. Просто страшно чужого ребенка ошпарить. Еще и при его родителе.

Женя села за стол, уставилась в тарелку с супом и поняла, что есть совершенно не хочется. Не переела за обедом, просто насытилась собственными нервами и пустыми разговорчиками. Подняла глаза и увидела, что гость не взял даже ложку — смотрит на нее и молчит.

— Не хочешь суп, не надо. Это для ребенка. Я сейчас нормальную еду, мясо с картошкой, достану.

Наверное, сразу и надо было так поступить. Предложить говядину. Она у них на столе, наверное, не частый гость — дорого.

— Ничего не надо, все нормально, — попытался остановить ее гость, но она все равно пошла к холодильнику, а затем к микроволновке.

— Я знаю, сколько и чего ест здоровый мужик после работы. Только не надо скромнягу за моим столом изображать. Это же кто-то должен съесть, кроме собаки. Пес, конечно, с радостью, но ему твой сын и так вчера тарелку колбасы скормил. Добрый мальчик.

— Тихон…

— Я ж не поругать, — перебила Женя. — Просто сказать, что все нужно съесть, потому что холодильник не резиновый, а на третий день даже собака есть не будет.

— Я съем, не переживай…

Улыбнулся — в первый раз. Женя вернулась к столу с вилкой, ножом и полной тарелкой жаркого. Поставила угощение перед гостем.

— Всегда считала, что собаки умнее людей. Ешь на второй день. Приятного аппетита.

— Спасибо, — и потом, конечно, добавил, что давно не ел тушеной говядины.

Женя и не сомневалась, и уверена была, что сказал это Дима без задней мысли, у мужиков вообще мысли короткие, если вообще появляются в башке, когда дело еды касается. Ну и баб.

— В баню хочешь? — вернулась она к своей тарелке, соображая на ходу, как лучше организовать гостю вечерний досуг.

Тот не понял — поднял глаза от тарелки: он попеременно ел то суп, то жаркое. Суп они ели с Тихоном вместе, считая зачем-то ложки. Женя успела отметить, что плохим аппетитом и переборчивостью Тихон не страдал, а вот с Ромкой она натерпелась за столом, ой-ой-ой, страшно вспомнить…

— Могу сауну включить. Пока я сказку буду читать Тихону, помоешься.

— Я сам могу его уложить.

— У тебя дома сауна есть? Вот и иди в баню. Мы уже с Тихоном выбрали, что почитать.

— Нильса, — сообщил он.

— Радуйся, что не про Эмиля, — улыбнулась Женя снова через силу.

— Хорошо жить на даче… — буркнул гость, потянувшись за салфеткой.

— Ну, иногда скучновато, но… Мой брат решил, что Ромке отдельная жилплощадь