точно определить некоторые кости, принадлежащие конкретным животным. Они выяснили, что в россыпи костей во внешней, восточной части грота лежали фрагменты одного оленя. Но в отличие от дикой кошки, которая тоже выделялась на фоне других останков, олень почему-то отличался некой однобокостью: за исключением нескольких обломков рогов и черепа, присутствовали кости только правой половины тела.

В чем тут дело? В целом охотничьи трофеи в Абрик Романи отражают типичную неандертальскую модель поведения: на стоянку несли только самые ценные части животных, в основном конечности и лишь иногда головы. Пол-оленя — это очень необычно, ведь должны быть и другие его части, причем в непосредственной близости. Возможно, что охотникам повезло убить животное недалеко от дома и они сразу разрубили тушу, оставив половину на месте охоты или взяв ее с собой в другое место. Или же тушу принесли целиком, разделали и, возможно, приготовили вне грота, а затем недостающую левую половину отвезли на «костедробильную фабрику», где ее переработали до археологически невидимого состояния. По какой причине правую половину оленя оставили? Возможно, как и в случае с лесной кошкой, это была последняя охота перед тем, как они навсегда покинули стоянку, и мясо попросту оказалось лишним.

Как бы в реальности ни обстояло дело, олень-самец — отличное доказательство того, что обитавшие здесь неандертальцы разделывали туши по определенной схеме, причем различные этапы этой процедуры проводились не только посреди лесов и полей, но и на самой стоянке. Такая сложная практика подразумевает совместное выполнение задач и распределение пищи. Что примечательно, имеются косвенные указания на то, что и туши туров делили на части. Исследователи обнаружили, что во внутренней зоне, где наблюдается особо плотная концентрация артефактов, многие кости относятся к правым половинам четырех туров. В другой же зоне все фрагменты, поддававшиеся привязке к определенной стороне туловища, были взяты слева. Оленей и туров, скорее всего, убивали по одному[141], поэтому логично предположить, что имело место распределение добычи в группе — возможно, между родственными подгруппами, например между семьями.

Удивительно, но с лошадьми такой картины не наблюдается — масса их остатков равномерно распределена в районе дальней стены навеса. Возможно, в условиях какого-то конкретного сезона (не обязательно одного года) на табуны охотились все вместе и добывали их в изобилии, так что целые туши доставались отдельным семьям.

По правде говоря, все это лишь рассуждения, но обозначенные сценарии вполне правдоподобны, учитывая все остальное, что делали неандертальцы. И хотя картина не везде одинакова, данные из других мест подтверждают, что зонирование пространства для обработки мяса не уникальная особенность Абрик Романи и применялось не только по отношению к крупным млекопитающим. Скрупулезное нанесение на карту останков птиц в пещере Фумане показало, что неандертальцы разделывали тетеревов и клушиц с помощью инструментов и голыми руками, возможно, варили их, а затем значительную часть тушек оставляли на центральной свалке. Но с крылышками происходило нечто иное. Одни крылья выбрасывали целиком, другие отрывали, снимали шкуру и резали, возможно, чтобы оставить сухожилия и перья, притом все отходы от крыльев держали отдельно от других останков птиц и размещали у восточной стены. Такое очевидное разделение задач в пространстве пещеры наводит на мысль о том, что все этапы разделки совершались одновременно разными индивидами, создающими собственные кучи мусора. Более того, это происходило многократно на протяжении всего периода времени, соответствующего данному слою.

Мелочь — на свалку

Реконструкция всех подробностей перемещения неандертальцами предметов и организации пространства — по сути, их жилища, — самое настоящее чудо. Но с помощью самых передовых археологических методов на хорошо сохранившихся памятниках можно копнуть еще глубже и исследовать, как привычки неандертальцев въелись в саму землю. Занимаясь повседневными делами, люди со временем утаптывают пол, спрессовывая грязь и пыль в микрослои толщиной всего несколько миллиметров. Анализ этих слоев называется микроморфология: с затвердевших до состояния смолы образцов делают сверхтонкие срезы и просвечивают их под увеличением, как это делают геологи с некоторыми породами. Микростроение среза позволяет тщательно изучить содержимое очага и пола на неандертальских стоянках путем сопоставления с более поздними доисторическими памятниками и экспериментальными проектами.

Объединив эту технику с пространственным анализом очагов и рабочих зон, исследователи смогли показать, что полы в скальном навесе Абрик Романи были не менее разнообразны, чем в жилищах эпохи неолита. Утоптанные слои встречались часто, но не по всей площади памятника. В зонах с высокой концентрацией археологического материала присутствовали микроморфологические образцы, указывающие на более интенсивное использование; верно было и обратное. Это означает, что неандертальцы в течение длительного времени использовали пространство в одних и тех же целях. Можно было даже увидеть, как природная архитектура — крупные сталагмиты и скальные образования, — судя по всему, определяла границы между «чистыми» и грязными зонами.

Микроморфология также показывает, что неандертальцы, не ленясь, регулярно избавлялись от отходов. В Абрик Романи в некоторых образцах, находившихся на удалении от очагов, тем не менее содержался меланж из крошечных фрагментов костей и камня, сгоревших при разных температурах. Скорее всего, их собрали внутри пещеры и вокруг костров, а затем унесли на некоторое расстояние и выбросили. Другие образцы мусора имели отличительные особенности: они представляли собой множество преимущественно несгоревших, раздробленных костей, фрагменты животного жира и копролиты (окаменелые фекалии), происхождение которых неясно. Примерно таким же был состав слоя вокруг некоторых очагов, и, скорее всего, это указывало на то, что неандертальцы наводили порядок, убирая отходы от разделки мяса и прочий мусор. Самое интересное, что такая уборка проводилась регулярно: на некоторых участках свалки было много слоев, а значит, ею пользовались многократно.

Заботились о своем жилье не только неандертальцы из Абрик Романи. Лаконис — обрушившаяся пещера на юге Греции, датируемая временем 80 000–40 000 лет. Ее сцементированные остатки, сегодня возвышающиеся над сверкающей гладью Средиземного моря, определенно претендуют на звание самого живописного места археологических изысканий. Путем микроморфологического анализа здесь также найдены свалки, и в данном случае, похоже, неандертальцы намеренно сжигали остатки от разделки мяса и пищевые отходы. Кстати, зольники снаружи пещеры Эль Сальт были опознаны потому, что в них содержался самшит, который жгли лишь в паре очагов.

Самые же впечатляющие доказательства ведения неандертальцами хозяйственной деятельности найдены в пещере Кебара. Помимо множества перекрывающих друг друга кострищ, она славится огромными кучами мусора. Огромная, слежавшаяся гора вычищенной из очагов золы у задней стенки явно копилась в течение долгого времени. Микроскопия предположительно голого пола вокруг очага выявила массу крошечных осколков костей, указывающих на то, что здесь производили разделку туш, но все крупные отходы были свалены в большую кучу