— Грубо говоря, это уже происходит. Но меня пугает, что… Есть такое выражение, куда бы ты не пошёл, ты всюду будешь брать себя.

— Ты сейчас о том, что повторишь те же ошибки в новом месте?

— Да. Нужна работа над ошибками. Надо налаживать связи с этими басмачами, нравятся они мне или нет. И тогда никакие владетели меня не стряхнут.

— А твой непосредственный каган, как там его, Юба?

— Я косвенно контролирую казачество, которое так же в большей степени под колпаком у империи и даёт им чувство контроля, как и в истории с Кустовым. И Кустовой в таком балансе живёт сотни лет.

— Да, это рабочие отношения. Империя терпит нас, а мы не взбрыкиваем.

— А ещё тут есть франтирёры, это народное ополчение, которое организую и вооружаю тоже я. Плюс личные отряды наёмников.

— Ага, ты пришёл к тому же, к чему приходили и Владетели?

— Ну, у меня тут война, это как бы шепчет… Плюс я владелец центрального банка каганата, а самый большой дворец кагана так же на моей территории.

— То есть, он имеет от тебя зависимость?

— Ну, скажем, как бы мы вежливо ни общались, фундамент нашей с ним дружбы в том, что он зависит от меня, особенно остро он чувствует это сейчас, когда войну вытягивают мои люди, а его найомы разбежались как тараканы. А я завишу от него. Так и живём.

— А казино тебе, чтобы встречаться с ханами?

— Ну, они обязательно приедут. И познакомятся с очаровательной хозяйкой, ну и скромным мной. Я им оружие продам, контрабанду организую, которая тут вполне законна.

— В общем, казино тебе действительно нужно?

— Мне нужны Вы, Полина Этьеновна.

— В последний раз меня так настойчиво звали замуж. Делай своё предложение, Аркадий Ефимович!

— Полина свет очей Этьеновна! — я встал на одно колено, она шутливо закатила глаза, — Не будете ли Вы столь любезны открыть вместе со мной казино, самое большое в регионе и одно из самых больших в мире, чтобы руководить им совместно, в горе и радости?

— Гм. Мне надо подумать, — она озорно блеснула глазами. — А шампанское для такого предложения есть?

— Есть красное шампанское.

— Открывай.

Глава 21

Пешком в короли

— Хильдебрант, как настроение?

— Я привык, что меня всё чаще называют Харитон.

— Ну, а настрой какой?

— Странный. Это моя родня — путешественники. А я человек, который любит тишину.

— Вот Вы тишину римских библиотек и читальных залов скоро освоите.

— Вообще-то, в детстве я мечтал побывать в Вечном городе, но когда взрослеешь, то мечты они… как старая листва, они желтеют и их уносит ветер.

— И тем не менее, мечты должны сбываться, иначе зачем вообще эта жизнь?

— Не знаю. Я боюсь зацикливаться на вопросах о смысле жизни.

— Задумайтесь лучше вот об этом, загрузите мозги ещё одной задачей. Кроме основной, про Инквизицию.

Я подал ему пачку листов.

— Что это?

— Это копии всех страниц личного дневника старого батлера. Вчера вечером на Медном заводе отснял, только переплести красиво не успел. В нём он описывает разговоры и жизнь, а также своего босса, который искал путь в Индию.

— Зачем искал? Морской путь давно открыт, а сухопутный осуществляется через Иранское нагорье.

— Это метафорическая Индия. То есть это совсем не Индия, а кодовое обозначение мира, где много-много богатств и знание пути туда автоматически сулит процветание.

— Почитаю, конечно. Так мне надо закончить чей-то труд, найти путь в Индию?

— Это так, если сможете найти время. По остаточному принципу. Инквизиция важнее.

— Хорошо, почитаю.

— Ну, всё. Ваш поезд. Если что, не поминайте лихом. Чуть что не так, Вам Нианзу дал адрес китайской общины, им заранее заплатили за то, чтобы они Вас спрятали и вывезли в Венецию, откуда Вы морем сбежите в Стамбул, а мы Вас оттуда вывезем.

— Я же не преступник какой?

— Ну, мало ли какой шум Вы поднимете в Риме?

— Я не такой, Аркадий Ефимович, я человек тихий и неприметный.

— Считайте это просто стандартной перестраховкой. А китайцам мы сказали, что Вы незаконнорожденный внук императора, поэтому у Вас могу быть враги.

— Я тихо и мирно являюсь законнорожденным внуком Бартоломеуса, который командовал малым китобоем.

— Китайцам всё знать не обязательно. Всё, Ваш поезд. Документы у Вас кустовские, настоящие. К ним оригинальный дипломатический паспорт, тоже настоящий. На то же имя — Тир Гуннар Карлсон.

— Не голландец, а швед? Такая маскировка? Я знаю некоторое количество слов на шведском.

— По легенде Вы в России выросли, можете языка предков и не знать. Это не так важно, важнее закрыть Ваши голландские корни.

— Ну, в этом есть смысл.

— Счастливого полёта, Карлсон.

— Я пока что на поезде. Или Вы про рейс из Москвы?

— Да-да, про него. Вы, главное, обещайте вернуться.

Мы пожали друг другу руки.

* * *

Узкая калитка открылась со скрипом возмущения и зацепилась за брошенный кем-то тазик, в который ветер набросал листвы.

— Эй, есть кто дома?

Мне никто не ответил.

Дом был поделен на нескольких хозяев, и я не был до конца уверен, что прибыл по тому адресу, что мне нужен.

И всё же открыл дверь, постучал в уже открытую, выждал и прошёл внутрь.

В помещении было узко от висящих на верёвочках вдоль стены коридора связок травы и стоял крепкий запах специй и степных трав.

Из боковой двери выглянула низенькая с кустистыми бровями бабка, которая воззрилась на меня зло.

— Сиз кимсиз?

— Мне нужен Казгирей.

Из помещения вышел немолодой мужчина, который прикрикнул на бабку что-то на своём, и она недовольно ушла.

— Вы по поводу повозки? — он строго спросил меня.

— Нет. Вы Казгирей из рода Темсабуев?

Он приосанился и взялся за висящий на поясе нож. Между прочим, это был ординарный пехотный нож императорской армии. Ну, кое-что из той части биографии, что дали мне на Чёрном рынке, это подтверждало.

— Да. Если Вы хотите вызвать меня на бой, чтобы убить, Вам надо ждать четверга. В среду мне надо продать кое-что.

— Нет, биться со степняком я не планировал. А пойдёмте поговорим на улицу. А ещё лучше, если мы зайдём в