— Это, наверное, будет дорого.

— Судите сами: прокат смокинга стоит восемь фунтов в сутки, да еще пять фунтов страховка. А я продам вам мой, который надевал три года назад на свадьбу, за двадцать пять. Фигуры у нас похожи.

Хамсин задумался.

— Слушайте, возьмите его за двадцать, — улыбнулся хозяин. — Идет? Ребята приходят молодые, худенькие; мой смокинг никому, кроме вас, не подойдет. И я бесплатно дам вам брюки к нему; я из них вырос за эти три года на домашних обедах. Ну что, согласны?

Хамсин кивнул.

Хозяин исчез и минут через десять вынес большой черный чехол. Смокинг, который он показал Хамсину, тому очень понравился. Лацканы были небольшие, только отороченные черным шелком, подкладка была черной в белый горошек, а в нагрудном карманчике торчал темно-фиолетовый платочек.

— Галстук-бабочка в кармане, — добавил хозяин. — Нравится?

— Очень, — признался Хамсин.

Мерить смокинг и брюки он не стал: свернул их, расплатился с хозяином и отправился домой.

Он застал Роберту перед зеркалом: она примеряла эффектное платье из кремового шелка, отороченное кружевами.

Услышав шаги, она обернулась и порозовела.

— Тебе годится такая невеста? — спросила она.

— Не могу представить себе другую, — широко улыбнулся он. — Ты выглядишь на сто миллионов долларов.

— Терпеть не могу пошлостей! — надула она губы. — Тем более что платье мне обошлось в тридцать фунтов. Я купила его у синьоры Колетти, которая нас сюда привела. Вообще-то не купила; я рассказала ей, что мы не венчались и хотим это сделать в церкви Святого Иосифа, и она предложила мне свое платье. Она выходила замуж тридцать пять лет назад, но хранила его все эти годы в специальном ящике. Я ей нравлюсь, и она сказала, что платье ждало меня все эти годы… Я купила две бутылки шампанского и цветы и принесла ей через двадцать минут. Она была тронута, знаешь! Даже расцеловала меня… А что ты добыл?

— Я позову тебя через пять минут, — ответил он, исчезая в ванной.

Вышел он оттуда, надев смокинг на голое тело. Брюки оказались ему малы и требовали переделки, так что с голыми ногами он выглядел довольно смешно. Но Роберта даже не улыбнулась.

— Ты создан для роскоши, — воскликнула она. — Для смокингов, раутов, банкетов и приемов! Теперь я знаю: ты таинственный принц, который должен был когда-то меня найти.

— Нет, дурочка, — пробормотал он, опускаясь на колени и прижимаясь к ее бедрам. — Это ты сотворила волшебство: превратила меня из жабы в своего принца. Никогда не прощу себе, что нашел тебя только сейчас.

— Никогда не поздно найти принца, — прошептала она. — Может быть, сегодня ты наконец скажешь мне, какое твое настоящее имя. Мне кажется, время для этого настало.

— Ты права, — усмехнулся он. — Только ты все равно не поверишь.

— Почему же? — вскинула брови женщина.

— Я не назвал тебе имя раньше, потому что в мире не бывает таких совпадений.

Она молчала, глядя на него испытующе.

Он поцеловал ее в щечку и прошептал:

— Меня зовут Роберт.

56

Джонатан приехал к церкви к десяти. С ним приехала чернокожая девушка лет восемнадцати, одетая в красное платье и с красным же тюрбаном на голове. Выйдя из машины, она закурила сигарету, и в утреннем воздухе почуялся резкий запах марихуаны.

Хамсин и Роберта в это время разговаривали с дьяконом, который должен был вести службу до прихода священника. Хамсин, извинившись, подошел к Джонатану, пожал ему руку.

— Спасибо, что приехал, дружище.

— К вашим услугам, мой милый. К вашим услугам.

Он подвел к Хамсину девушку.

— Ее зовут Унджо. Она из Замбии. Учится в художественной школе при Музее Виктории и Альберта. А где твоя невеста?

— Вон там, говорит с дьяконом. Сейчас подойдет.

— Это она? Роберта?

— Да, она. Я не успел найти себе новую невесту.

— Не верю своим глазам, — сказал Джонатан. — Она просто кинозвезда!

— Сам знаю! Она чудо.

— И ты тоже выглядишь замечательно. Образцовый жених! Мне нужно брать у тебя уроки элегантности.

— Издеваешься? — хмыкнул Хамсин.

— Вовсе нет. На лице загар, фигура стала стройнее, глаза горят! Метаморфоза…

К ним подошла Роберта. Чмокнула Джонатана в щеку.

— Рада видеть, милый Джонатан!

Пожала ручку чернокожей. Повисла на Хамсине.

— Видите, я его все-таки поймала в капкан!

— Кто кого, — хихикнул тот.

— У меня есть предложение, — сказал Джонатан. — Вы ведь не устраиваете никакого пиршества?

— Нет, — ответила за обоих Роберта. — Свадьбу сыграем весной: у нас будет маленький фестиваль на причале, вместе со всеми сотрудниками. Кстати, вы, конечно, будете официально приглашены.

— Рад это слышать, — рассмеялся Джонатан. — Но теперь выслушайте мое предложение. У меня тут живет родственник — Энтони, парень со средствами. У него сегодня будет нечто вроде светского раута, а устраивает он его в зале приемов гостиницы «Метрополь». Я сказал ему, что приду с друзьями, и он не возражал. Мы закончим тут к часу? Раут начинается в два часа.

Хамсин пожал плечами. Роберта уверила всех, что церемония закончится к двенадцати.

В «Метрополь» шли пешком; было ветрено, но дождя не было. Придя туда, Хамсин повел всех в бар и заказал шампанское.

— Странное ощущение, — сказал он Роберте. — Я — женатый человек. Вряд ли я засну сегодня: меня будут одолевать мысли разного рода.

— Боюсь, мыслей у тебя не будет.

— Почему? — удивился он.

— Я не дам тебе спать. Не сомкнешь глаз.

— Развратница, — буркнул он. — Ты хочешь моей смерти.

— Сегодня я официально имею право быть развратницей. Согласись!

Он молча кивнул. Джонатан ушел вместе со своей спутницей, но вернулся один.

— Унджо там нарасхват, — объяснил он. — Ей уже предлагают сниматься в рекламе батика.

— А что это? — не удержалась Роберта.

— Набивная ткань. Раньше ее производили только в Индонезии, но сейчас производят и в Малайзии, на Филиппинах, даже в Африке. Недавно начали производить ее и в Китае.

— Обещаю купить тебе халатик из батика, — шепнул Роберте Хамсин.

— Когда начнутся танцы, я познакомлю вас с Энтони и его женой, Мартой. Она немка. По-моему, он женился на ней только потому, что она все время молчит. Это ведь так важно в супружеской жизни…

Вскоре заиграла музыка, и Роберта потащила Хамсина танцевать. Выяснилось, что он неплохо танцует.

— Где тебя учили танцевать? — спросила она.

— В колледже. Там были уроки танцев. Я очень нравился учительнице танцев, она занималась со мной индивидуально.

— Все ясно. Она тебя и совратила.

— Кто кого! Но на самом деле никто никого не совращал. Я учился в католическом колледже Святой девы Марии в Индиане. У нас было три замечательных учителя: по географии, по рисованию и по танцам.

— В чем ты больше