февраля всегда было святым днем для Лобо. Это был день рождения его жены Линдси, которую он любил и безмерно уважал. Она пережила с ним те сложные годы, когда он служил во Вьетнаме, когда, после перехода в «Альфу», ему сделали пластическую операцию, даже когда он, участник полностью провалившейся операции «Орлиный коготь» в Иране в 1980 году, не просто был уволен, но даже отдан под суд вместе с двумя офицерами группы «Дельта» — за то, что в ходе операции погибли двенадцать отличных парней. И это при том, что он сам был ранен осколком в ходе этой операции!

Судить же надо было не их, а «яйцеголовых» из группы аналитики и планирования. Развернуты были большие силы, задействованы десятки боевых и транспортных самолетов и вертолетов, в Персидском заливе развернуты мощные силы — большой вертолетоносец и многие другие корабли; начальство договорилось с правительствами Омана, Египта, Саудовской Аравии. Учли все — кроме одного. Что в этой части мира погода может измениться в считаные минуты и сорвать любую операцию. Что и случилось. На временную базу, созданную в пустыне, налетел хабуб — страшная, чудовищная песчаная и пыльная буря.

«Хабуб» в переводе с персидского — «неистовый ураган». В Иране он случается не так уж часто: в десятки раз реже, чем, скажем, в Египте, Судане и Саудовской Аравии. Но здесь он даже страшнее, чем в других районах Ближнего Востока. Когда хабуб несется по пустыне со скоростью 60 километров в час, перед ним движется плотный фронт пыли высотой больше километра и шириной в 25, а то и в 30 километров. Он редко может перевернуть самолеты, но пилоты слепы в таком урагане, а столкновения самолетов и вертолетов неизбежны.

Так оно и случилось на этот раз. Столкновения, пожары, взрывы — все это произошло еще до того, как началась операция, которая проводилась, чтобы освободить американских дипломатов: они были взяты заложниками в американском посольстве в Тегеране местными студентами-радикалами. Согласно официальной статистике, США потеряли восемь самолетов и вертолетов, но Лобо знал, что потери были вдвое больше. А в группе, которой он командовал, погибло 19 парней, из них семь в самом Тегеране, куда они проникли за ночь до операции.

Разбирательство и суд длились больше года. Перед тем как его вызвали, Лобо столкнулся в коридоре Федерального суда со своим старым приятелем: армейским подполковником Ричардом Беннетом. Тот принимал участие в разработке плана атаки на Министерство иностранных дел Ирана, в котором содержались американский посол и еще два сотрудника посольства. Беннет был расстроен: его уволили из армии.

— Какие для этого основания? — не удержался и спросил Лобо.

— Мне сказали, что операция была плохо продумана и еще хуже осуществлялась. Все, начиная с моего начальника и до генерала, который операцией командовал, уволены. Еще будет разбирательство в Конгрессе.

— Что же ты будешь делать?

— Уеду в Лос-Анджелес и женюсь на старлетке.

— Ты это серьезно? — удивился Лобо.

— Мне тридцать шесть лет. Что-нибудь придумаю…

Слова Беннета растроили Лобо. Он был ненамного старше, но будущее не казалось ему особо радужным. А Линдси, благодаря своему природному оптимизму и душевной простоте, постоянно внушала ему мысль, что все сложится для их семьи хорошо. Она была настоящим другом, верным спутником. Она никогда не давала ему усомниться в ее абсолютной поддержке, что бы и когда бы ни происходило.

Он приготовил ей красивый подарок: сумочку дизайнера Бертоне. Заказал столик в ресторане на берегу озера. Это было непросто, потому что 6 февраля пришлось на воскресенье. С утра съездил в цветочный магазин и купил ей букет желтых роз; желтый был ее любимым цветом. Затем заехал в офис, чтобы взять почту: в субботу он ее обычно не брал.

Открыв металлический ящик для текущей служебной почты, он с удивлением обнаружил там пакет, обернутый непрозрачной пленкой. К пакету был приклеен ярлык: «Доставлено 5 февраля в 13.00 службой 44». Это означало, что пакет был доставлен в его офис и вложен в его ящик секретной курьерской службой. Лобо чертыхнулся. Как будто нельзя было доставить в понедельник и вручить ему лично…

Внутри оказался меморандум на пяти страницах. В сущности, все, о чем говорилось в том многословном меморандуме, можно было уместить в десять строк. В Лондоне был вскрыта на вокзале секретная ячейка, в которой были документ и деньги для агента, который мог бы находиться в чрезвычайной ситуации. Все агенты и все группы были опрошены на предмет выяснения, кто и когда мог взять сумку из ячейки. Ни один из действующих в Лондоне агентов или руководителей групп этого не делал. Вывод: либо это было сделано до вылета на Кубу агентом АНБ, который вскоре после приземления в аэропорту Гаваны бесследно исчез, либо агентом группы СП-340, который подлежал ликвидации, но, возможно, уцелел и, добравшись до Лондона, вскрыл ячейку и завладел деньгами и английским паспортом.

ЦРУ приобрело видеопленки внутреннего контура слежения в камере хранения, из которых следует, что сумку из ячейки забрала высокая темноволосая женщина. Вполне возможно, говорилось далее, что это либо доверенное лицо агента, либо сотрудница спецслужбы одной из стран советского блока. Второе кажется менее вероятным, так как агент два последних года находился в резерве в штате Северная Дакота и не имел никаких контактов, которые могли бы обратить на себя внимание. В течение большей части этого времени он находился в поле зрения местного информатора, который не зарегистрировал ни одного контакта.

В конце меморандума говорилось, что все подразделения спецслужб, имеющих хотя бы некоторое или даже малоустановленное отношение к данному инциденту, обязаны немедленно провести углубленное расследование и в течение 52 часов доложить по команде о его результатах. В первую очередь это относилось, конечно, к нему, потому что операция по формату СП-340 проводилась в Риме его подразделением.

Действовать, конечно, надлежало немедленно. Но Лобо не собирался портить себе воскресенье — и тем более день рождения жены. Ему нужно было сделать всего один звонок. По телефону, который был ему дан еще двадцать семь месяцев назад человеком по имени Герхард Дамме, «атташе по культуре» посольства ГДР в Риме, которого Лобо хотел завербовать и который сам предложил ему работать на Штази. Он дал ему листочек с номером +37 8998899 — на тот случай, если Лобо все-таки надумает стать перебежчиком. Это означало, что Лобо был полностью демаскирован и даже находился под колпаком у восточногерманской и советской разведок. Тогда Лобо воспринял это как обидную пощечину, но сейчас был даже рад, что все сложилось таким образом.

Лобо ни на мгновение не