не скоро, потому что здесь другие цели, другие задачи! Многие летчики, что были перекинуты в Украинскую ССР для ликвидационных работ на аварийном энергоблоке, вообще не знали об истинной цели своего откомандирования из Афганистана.

Я невольно скосил глаза на майора Карева.

— Товарищ майор, э-э… — осторожно начал я, выбирая правильные слова. — А вы не в курсе, ночью никакой радиационной аварии в Союзе не случилось? Ну, может, взорвалось что-нибудь? Электростанция, например. Нет?

Старший инструктор очень удивился, даже в лице изменился.

— Авария? — переспросил он, глядя на меня с подозрением. — Какая еще авария, какой взрыв, Громов? Ты о чем вообще?

Майор смотрел на меня с беспокойством, поэтому я тут же сделал вид, что мне нехорошо. Он привстал, поискал взглядом врача, но тот уже куда-то запропастился.

Я мигом сообразил, что в моем-то нынешнем состоянии сказанное могло звучать как настоящий бред. Пожалуй, это можно списать на потрясение организма, сильный стресс. Воздействие обезболивающих. А соответственно что-то рассказывать и выяснять у майора в моем состоянии, было бы глупо и даже странно.

Само собой, лучший вариант сейчас попытаться спустить дело на тормозах. А вопросы можно задать и капитану Игнатьеву — тот хотя бы в курсе начала всей истории с этой чертовой аварией. Мне бы только увидеть его. Да только боюсь, я даже встать не смогу.

— Не знаю… — тихо отозвался я, изобразив растерянность и недоумение. — Наверное, приснилось. Что-то голова кружится.

— Вот и я так думаю! Еще бы, и не такое привидится! — он поднялся со стула, взял граненый стакан, алюминиевый чайник. Налил в него воды. — На вот, воды выпей. А я пока врача поищу.

Карев ушел и скрылся за дверью, а я остался в одиночестве. Быстро осмотрелся.

Это был небольшой полевой госпиталь. Но не палаточный, а расположенный в небольшом здании, с низким потолком. Видно было, что перед тем, как делать тут госпиталь, здание попытались привести в должный вид. Стены и потолки побелили, повесили лампы, но в целом, внутреннее состояние было не очень.

Справа и слева от меня койки, большая часть из них занята. Всего я насчитал двадцать пять кроватей, из которых пятнадцать были заняты лежачими больными. Никто из них практически не шевелился.

На занятых кроватях белое постельное белье, а на свободных только свернутые в рулон, прохудившиеся ватные матрасы желтоватого цвета. Пахло мылом и раствором для дезинфекции. Обратил внимание, что на некоторых кроватях есть сложенные синие одеяла. Их, кажется, делали с добавлением верблюжьей шерсти, вследствие чего, сами одеяла получились очень теплыми, но при этом колючими и не самыми приятными.

Подушки небольшие, но очень жесткие. Совсем не перина из овечьей шерсти.

Я лежал на кровати, укрытый простыней. Приподнял левую руку — туго забинтована. Свежий чистый бинт, без пятен крови, без грязи. Простреленная чуть повыше колена нога не болела. Хирурги свое дело знают, подлатали меня. Скорее всего, еще и крови чьей-то перелили.

Я тяжко вздохнул.

С одной стороны, это хорошо. Заслуженный отдых, здесь тихо, спокойно. Даже относительно мягко. Лежи себе, сил набирайся. Витамины, медсестры. Что я, первый раз в госпитале⁈ Да после того, как мы почти трое суток скакали по афганским и пакистанским горам, практически в постоянном контакте с противником… Без приемов пищи, без сна и хоть какого-то отдыха. Работали наобум, без предварительной информации, все на ходу, все в процессе… Бегом-бегом, и хорошо, что все получилось как я рассчитывал. Мой план мог посыпаться на любом этапе.

С другой же стороны, дело я не сделал. Вернее, одно сделал, второе нет. Да, чертов «Закат» и его оператора-шифровальщика мы все-таки доставили обратно. Теперь-то этим шифр дискам найдут применение… Вот только другой вопрос остался нерешенным.

Показался врач — седовласый коротко стриженый мужик, в круглых очках.

За ним шел Карев.

— Ну что, сынок! — издалека начал он. — Как себя чувствуешь?

— Пойдет. Только голова болит, даже немного кружится.

— Ну а как ты хотел? — возразил врач. — У тебя кровопотеря большая была, организм только начинает восстанавливаться. Ты не просто так почти четверо суток спал. Сейчас тебе клизму… Ой, капельницу поставим и будет лучше. Ниночка!

Ниночкой оказалась молоденькая медсестра, лет двадцати пяти не больше. Симпатичная, с виду скромная и стеснительная. Она появилась откуда-то сбоку, из бокового прохода.

— Да, Андрей Семенович?

— Громову капельницу, четверку. И наблюдать. Вечером перевязка.

— Хорошо, сейчас все сделаем! — она пробежалась по мне быстрым взглядом, затем тут же упорхнула туда, откуда появилась.

А врач пошел к другим пациентам.

Карев подошел ближе.

— Ну что, выздоравливай Громов! А я, наверное, пойду.

— Товарищ майор, как остальная команда?

— Ерунда, жить будут! — ответил тот, произвольно махнув рукой. — Только Хорева отправили Ташкент, в окружной госпиталь. У него два ранения в плечо, была задета кость. В общем, медик ваш на полгодика из строя выбыл. Ничего, его починят и вернут обратно. Наши врачи что угодно вылечат.

Это верно, тут я был с ним полностью согласен. Сколько чудесных историй ходило о том, что советские врачи порой совершают невозможное.

— А где Игнатьев?

— Он в штабе. Операция «Фарватер» прошла успешно, но кое-какие последствия все же были. Пакистанцы попытались возмутиться, но в Москве им быстро рты закрыли. Нахождение советских военнопленных на территории Пакистана, это весьма серьезно. Причем подобное происходит уже не первый раз. Надавили на них. Но в ответ тявкнула Америка, мол, СССР провел несанкционированную военную операцию на территории нейтрального государства. Доказательств у них, конечно же, нет. А вы молодцы — следы своего пребывания оперативно скрыли, не докопаться. Конечно, все предусмотреть невозможно, время покажет.

— «Закат», который мы доставили, он что, и впрямь такой важный?

— Да. И это не нам решать. В министерстве есть отдельное управление, которому такая потеря вышла бы боком. А соответственно и всей армии тоже. Кстати, официально, вы вытаскивали пленных оттуда, никакой секретной аппаратуры там не было. Начальник центра уже подал подробный рапорт о поощрении личного состава, задействованного в этой операции. Да, я слышал, что сегодня госпиталь посетят репортеры — они сюда из Москвы прилетели, хотят собрать крупный материал ко дню победы. К тебе тоже могут зайти. Ну, все, отдыхай.

— Товарищ майор, а где моя форма? Ну та, в которой меня привезли сюда!

— Насколько я знаю, ты был в форме американской армии? — скривился Карев. — Зачем она тебе?