А мы будем ждать Эндера. Он уже наверняка в курсе, что мы исчезли. А значит, ищет. Значит, найдёт. Надо только продержаться и сделать всё, чтобы Эдвина не пострадала.

Если бы Вильма могла как-то сообщить ему, где мы. Если бы была рядом…

Я бросила по сторонам взгляд: на старые, подёрнутые паутиной фрески, перемежающиеся с мрачными витражами, на теряющиеся в полумраке высокие стрельчатые двери. Кажется, мы находились в каком-то храме. Увы, призрачной старушки нигде видно не было. Я её совершенно не чувствовала.

Придвинувшись поближе к девочке, обратилась к негодяю:

– Кто ты и на кого работаешь?

На Родингеров? Но главу этого проклятого дома драконов расстреляли, а его сыночки сбежали, как только запахло жареным. Тогда, в ночь сорванного ритуала, Криста и её подельник ждали мужчину. Дракона. И мы решили, что это был Гиллеан Родингер. Мы даже не допускали, что кто-то ещё из всемогущих мог желать заполучить сокровище Фарморов. Кто? Вольмар? Неужели он такой же, как и папаша? Если не хуже… Не знаю, насколько нужно быть мразью, чтобы желать смерти ребёнку.

– Моё имя значения не имеет. Я простой наёмник, – он перевёл взгляд на меня, и грубое лицо ещё больше огрубело от очередной усмешки. – Мне платят – я выполняю.

– Платит кто? – процедила я, мечтая вонзить ножь, что мерзавец держал в руках, прямиком ему в горло.

– Скоро она приедет и всё тебе расскажет.

– Она?

– Она, – кивнул мерзавец. – Та, кого ты, леди Делагарди, наверняка даже не подозревала.

Перед глазами, как в калейдоскопе, замелькали воспоминания. Нападение Келлера на борту дирижабля, званый вечер в доме Делагарди… Первый искажённый пытался меня убить, второй – похитить. Криста тогда призналась, что на мне, как на подопытном хомячке, собирались протестировать действие харгового ритуала. Но потом, решив, что Раннвей Делагарди никакое не сокровище, а скорее, бесполезный мусор (помнится, так отзывалась обо мне фальшивая гувернантка), решили действовать наверняка и похитить Эдвину.

– Шанетт? – тихо спросила я. Она наверняка знала, что в том печенье, потому что сама его не касалась. Жаль, я вовремя не обратила на это внимание.

Вот только очень сложно представить дуру Флеминг в роли хитроумной злодейки. Она вполне могла оказаться очередной пешкой. А кто тогда в этой игре у нас королева? Может, та, кто и в жизни правит? Или, скорее, номинально носит корону, пока её муж ещё находится в мире живых. А вот если его не станет, а принесённое в жертву сокровище Фарморов подарит ей могущество, какого нет ни у одного живущего ныне дракона…

– Корделия, – уже более уверенно сказала я, и заметила, как похититель усмехнулся. – Это она? Отвечай!

– Она… И в то же время не она, – нежный певучий голос смешался с бодрым стуком каблучков.

Шанетт появилась внезапно: вышла из темноты, вступив в пятно света, отбрасываемого свечами, словно актриса на сцене под светом софитов. И выглядела она примерно так же: лицедейка, готовая исполнить свою лучшую роль. Следом показалась и её «свита». Двое людей, мужчина и женщина, или правильнее будет сказать нелюдей. Одного взгляда, брошенного на замершую у неё за спиной парочку, оказалось достаточно, чтобы понять: ядовитая магия уже поразила их тела и разум. Об этом свидетельствовало не только безумное выражение на искажённых в усмешках лицах, но и тени, неотступно следующие за убийцами.

Поравнявшись со своим подельником, Флеминг стала неторопливо стягивать перчатки, освобождая палец за пальцем.

– Знала бы ты, что сейчас творится на руинах. Гастфер и компания только по приезду спохватились, что одной участницы и сопровождающей её леди не хватает. И как результат сорванные соревнования, весь курорт на ушах. Послали за Делагарди – и что ты думаешь? – Она ядовито улыбнулась. – Исчез наш эйрэ, будто его и не было. Собирался к любимой жене и племяннице, но так до них и не добрался.

Не добрался? Сказать, что в тот момент мне стало страшно, – это не сказать ничего. Вот только страх этот был вызван не тревогой за себя и даже не за Эдвину. Сердце больно сжалось при мысли, что эти твари что-то сделали с моим любимым.

А именно им он для меня и был. Дракон, в которого я влюбилась по уши и до глубины своей иномирной души.

– Где дядя? – шёпотом, бледная от ужаса, выронила Эдвина и уже громче, набрав в лёгкие побольше воздуха, требовательно повторила: – Где. Мой. Дядя? Что с ним?!

– Что вы с ним сделали? – эхом подхватила я. – Шанетт! Ради Корделии, этой стервы, ты стала убийцей? Ты…

– Я, я и снова я. Да! – высокомерно вскинулась она. – Мне пришлось пойти на жертвы и принимать не самые простые решения. Но только не ради королевы, хоть она и уверена в обратном. Я всегда боролась и продолжу бороться себя, Раннвей. Ну или как ты там себя называешь…

– Можем начинать, – перебил незнакомец, и страшнее этих слов было разве что осознание, что Эндера уже может не быть в живых.

Мысль, которую я тут же упрямо отогнала, велела себе не отчаиваться и предприняла очередную попытку отсрочить начало ритуала.

– Значит, это тебе можно присваивать звание «Чудовище года». А я ведь считала тебя просто милой дурочкой… Как ты всё это провернула, Шанетт? Как тебе удалось? И почему Криста и её подельник были уверены, что работают на мужчину?

И не только они. То наглое привидение, душа помощницы швеи, хвалилось, что ещё вернётся в мир живых. Что он её воскресит. Мне очень хотелось собрать воедино фрагменты этой странной мозаики, но ещё больше хотелось потянуть время. И если Флеминг тщеславна, какой кажется, не упустит возможности рассказать о своих успехах в роли злодейки.

– У меня были могущественные покровители, которые, как и ты, как и Эндер, видели во мне лишь милую дурочку. Удобное амплуа, должна сказать. Не всегда просто было в нём пребывать, но я справлялась. И судя по выражению твоего лица, справлялась довольно успешно, – самодовольно заявила Флеминг.

– Одним из покровителей, я так понимаю, была её величество? Кто ещё? Гиллеан Родингер? Вольмар?

Бросив перчатки на мрамор алтаря и туда же отправив свой микроскопический ридикюль, Шанетт ответила:

– Вольмар чистюля, предпочитающий лишний раз не марать руки. Что же касается его отца… Нас с Гиллеаном долгое время связывали очень тесные отношения. С тех пор, когда мы с Раннвей ещё учились в гимназии. Тогда я им восхищалась… я его боялась. Даже влюбилась в него немного. Очень уж сложно было устоять перед таким мужчиной, не находишь?

– Ты… была его любовницей?

Получается, Гиллеан Родингер совратил юную девушку,