Белоглазова осеклась, перехватило дыхание. Присмотревшись заметил, что на лбу у нее выступила испарина.

— Когда Андрей будет здесь, мы окончательно решим проблему с вашим денежным довольствием как профессора. Пока же, там действительно возникла сложная коллизия, Остерман к первому августа пообещал мне найти временное решение.

Интересно, почему Белоглазова великого князя называет просто Андреем. Любовница, родственница, коллега или просто авторитет серой боярыни настолько велик, что может себе позволить? Да и Остерман у нее просто Остерман, а не Илья Лукич и тем более не «его превосходительство».

— Каждый вечер, до десяти часов, прошу вас посещать меня. У меня… у меня к вам много вопросов, я жду на них ответы. Прошу простить, на сегодня я…

Белоглазова снова осеклась и откинулась на подушки, хватая ртом воздух — краткая речь ее заметно утомила.

— Хорошо, сегодня в восемь вечера, — не раскланиваясь долго, я вышел из комнаты.

Неплохие новости, если в общем. Похоже, жизнь-то налаживается. Мысль мелькнула, тут же погашенная — чтобы не накликать, не столкнуться с жесткой реальностью.

Но все действительно начало налаживаться. Дни шли один за другим совершенно без происшествий, жизнь втянулась в колею. Утром — получив разрешение, я бегал по парапету дома-крепости, шестьсот метров в окружности если по шагам считать, потом тренировки в Академии — фехтование, стрельбище, свободное время проводил в библиотеке, изредка заглядывал к Звереву. Вечером вел ставшие традиционными беседы с Белоглазовой, с которой мы даже на «ты» перешли. С Ариной наоборот отдалился — она словно стеклянную стену в общении выставила, с ней мы теперь только на «вы», сударь-сударыня, даже наедине.

Отправленные ко мне егеря Второго сводного отряда — великан Тоше и рябой Бока, пока не приехали, застряли на середине пути. Город Скобелев закрыли до особого распоряжения, пускали без препятствий только курсантов Академии, остальных по строгому согласованию, которое егеря не прошли и пока зависали где-то на казенных харчах. Я надеюсь, что на казенных, потому что в оповещающей телеграмме, отправленной из Верного, денег на пропитание с содержанием не просили и даже не намекали.

Первые несколько дней Маргарет пыталась вытащить меня во внутренний двор, где каждый вечер проходили танцы, концерты, вечера чтений стихов, книг и прочее. Особый размах эти внутренние мероприятия приобрели после введения комендантского часа, жизнь в городе бурлила словно на островах, одним из которых был наш дом-крепость. Публика здесь собиралась яркая, сопровождалось веселье музыкой-салютами-фейерверками, но участвовать в этом я пока не желал. Хотя выглядело привлекательно, конечно — когда по вечерам по парапету круги нарезал, было видно, как гуляют снизу жители и гости дома-крепости.

Светская жизнь — это конечно хорошо, но у меня сейчас немного другие приоритеты. Его высокопревосходительство генерал Чингизхан каждый день демонстрировал мне новые способы избиения, после которых я заходил к Арине вечером, просил привести в порядок. Если с вейлой не пересекался, было так пару раз, помогала дежурная «вспышка» с Маргарет, возвращавшейся ближе после одиннадцати, когда веселье внизу заканчивалось. Бывшая дама-воспитательница с достойным уважением упорством старалась получить билет в мир владеющих, и каждый вечер с трудом приходила в себя после ощутимого воздействия силой.

Пара недель промелькнула как не было, а сегодня начинался новый этап — с утра я проснулся в первом дне августа. Начало нового учебного года, начало первого семестра — через два часа в Академию, на официальные мероприятия. Маргарет, пока я бегал по парапету дома-крепости в лучах восходящего солнца, уже проснулась и собиралась — дверь в комнату приоткрыта, чтобы я не ломился ее будить. Уже уяснил, что с ней лучше заранее собраться — любые маленькие сборы она легко может уложить в большой промежуток времени. Но уже проснулась и ждет меня, попивая кофе в халатике, а ее темно-зеленое мундирное платье на кровати разложено.

Изначально на торжественные мероприятия я хотел пойти в форме вольноопределяющегося, чтобы не отсвечивать пока слишком сильно. Белоглазова отсоветовала. Во-первых, место мое в ложе преподавательского состава, а во-вторых сопровождающая вольнослушателя ассистентка профессора — нонсенс. Так что по случаю начала учебного года надел я свой парадный мундир вармастера. Просто парадный, не для торжественных случаев — предполагавших высочайшее присутствие, которого сегодня не планируется.

Кстати, парадный мундир вольнослушателя и парадный мундир вармастера по виду похожи, даже цвет почти одинаков — темно-зеленый, у вармастера только золота-аксельбантов больше. Когда подошел к зеркалу понял, что с Маргарет составили приятную на взгляд пару. Тем более что мундирное платье на ней сегодня было приличным — не то, в котором груди настолько тесно, что все пуговицы не застегнуть.

Получив последнее напутствие от Белоглазовой, которая пожелала удачи и попросила вести себя прилично (я настолько неблагонадежно выгляжу?), спустились вниз. Здесь ожидал барон Аминов с машиной, быстро доставившей нас к главным воротам Академии.

Приехали сильно заранее, и не зря — сегодня въезд внутрь запрещен. Автомобилей вокруг немало, но движение организовано, хотя и не быстро все. Впрочем, именно нам долго пропекаться в лучах утреннего солнышка не пришлось — к воротам подкатили по отдельному проезду в ограждениях для персонала Академии, без большой очереди. Покинув машину, уже оказались в толпе — в ворота втекала буквально река людей. В основном курсанты — юноши и девушки в кафтанах и мундирных платьях самых разных цветов, от белого до темно-синего, почти черного.

К жаре я пока не привык, заранее смирился с неудобствами — пешком до главного бастиона прилично, больше километра, спарюсь. И ладно бы только дойти, торжественное построение ведь сейчас, это ж на припекающем солнышке сдохнуть можно, или как программу-минимум падение английского гвардейца исполнить. А у меня ведь бобровой шапки* нет, мне ж головой непокрытой, незащищенной в брусчатку бить придется. С такими мыслями я и шел через арку ворот как на заклание, без особого настроения. Но едва оказавшись во внутреннем дворе оказался приятно поражен — здесь, в отличие от сковородки за стенами, дул приятный прохладный ветерок. Комфортно, как на морском берегу под легким бризом.

Магия, скорее всего курсанты старших курсов работают.

Когда миновали ворота, в гомонящей многоликой толпе мы с Маргарет оказались в центре ненавязчивого внимания. Все же моя молодость и профессорский мундир, тлеющий живым огнем шрам, а также красота спутницы взгляды привлекали. Но несмотря на выразительные взгляды и неприкрытое внимание, никто не подошел, а если и были отпущены какие-то комментарии, остались незамеченными. Внимание к нам было, но черту — подойти, спросить, познакомиться, никто