Шрифт:
Закладка:
— Чего? — насторожилась Даша.
— По непонятным для меня причинам она заведомо плохо к вам относится, Дарья Дмитриевна. И даже подчеркивает эту неприязнь.
— Но почему?! Она же меня совсем не знает!
— Не пойму. Не нравитесь, и все тут. Но предполагаю, что плохую рекомендацию вам давала, может быть и непроизвольно, ее мать, Ирина Муратова.
— Ирина?
— Да. Она же всех не любила. И ревновала Владимира к вам. А потому по-женски, не стесняясь, скорее все-то, при любом удобном случае поливала вас грязью. При Кате.
— Вы думаете?
— Да. Однажды при мне Владимир Дмитриевич отправлял вам деньги. Так Ирина учинила такой скандал, что я попросту был вынужден уйти.
— А Катя при этом присутствовала?
Совершенно точно.
— Ирина меня не любила. В этом вся причина.
— Наверное, так. Ну что еще? Катя активно занимается спортом. По утрам вместе с Дорис катаются в парке на велосипедах. Играют с мальчиками в футбол. Врач колледжа взял ее медицинскую карточку и заверил, что здоровье ее в идеальном состоянии. Зимой вывихнула ногу, но это пустяки. В церковь не ходит, но там это никого не волнует. Получила постоянный пропуск, нечто вроде членского билета, в Национальную библиотеку. По-английски говорит свободно, по-русски — с акцентом. Одевается как все студентки. Своевольна. Порой капризна. Но самое главное и положительное — она всерьез связывает свое будущее только с нашим холдингом.
— Отлично, Николай Александрович, большего мне и не надо. Во что обошелся вам сбор информации?
— Я уже предъявил счет Чмонину и получил по нему причитающиеся деньги.
Даша помолчала.
— Главбух восстановил черную кассу?
— Попробовал бы не восстановить. Ситуация же изменилась, Дарья Дмитриевна. Безвластие кончилось, временщики ушли в тень, на свои положенные места. У холдинга есть хозяйка, и теперь они подожмут хвост и будут работать с остервенением и честно, как негры на плантации.
— Негры работали из-под кнута.
— А вы полагаете, что не держите в руке кнут? Вы его держите по определению. Даже если и не подозреваете об этом.
В обеденный перерыв все те же официанты принесли свои сумки с судками и сервировкой, накрыли стол на три персоны, поскольку за минувшие дни усвоили, что Даша одна обедать не будет. И ушли не без неизбежного вопроса: «Немного вина, Дарья Дмитриевна?»
— Вечером принесите этого кьянти, если не трудно. Две бутылки, я домой возьму.
— Нет проблем.
Закрыли офис, отключили телефоны, что вошло уже в привычку, и уселись втроем к столу.
— Дарья Дмитриевна, — сказала Света, — часа два назад был какой-то странный телефонный звонок.
— Чем странный?
— Мне показалось, что он международный. Какая-то женщина говорила с очень сильным акцентом и с трудом подбирала русские, слова. Ну словно у нее эти слова были на бумажке написаны, а она их читала.
— И что сказала?
— Она спросила, кто теперь руководит холдингов. Я ответила, что вы. А потом спросила, оформлено ли опекунство над Катей, вашей племянницей. Я ответила, что оформляется. И она тут же вышла из связи.
— Все правильно, ну и что тут такого? — спросила Даша.
— Да так, мне показалось это странным.
— Ничего странного. Кто-то из наших деловых партнеров за рубежом пытается определиться в новой ситуации. Вот и все.
— Да, наверное, — Неуверенно ответила секретарша.
Около семи часов вечера Даша собралась покинуть офис и уже отключила компьютер, когда просигналил сотовый телефон. Она выругалась про себя и включила аппарат. Почти сразу зазвучал насмешливый голос:
— Даша, а я уже прочитал первый том «Войны и мира»!
Она почувствовала, что сердце у нее оборвалось в груди и застучало в затылке.
— Прочел? Поздравляю.
— А мне обещали на той неделе гипс снять!
— Так рано?
— Да у меня же всего лишь трещина пустяковая! Твой водитель меня очень аккуратно на асфальт уложил. Так что через полторы недели буду прыгать, как козлик! Куда попрыгаем, Даша?
Подобного рода бесцеремонность обычно раздражала Дашу, но на этого балагура невозможно было обижаться, и она ответила:
В дальние дали попрыгаем.
— Под сень дубрав?
— Можно и под сень дубрав.
— Когда ты ко мне заскочишь?
— В субботу, может быть. — Она осознала, что ответила автоматически, не думая.
— Так я буду ждать!
— Жди. У моря погоды.
Связь оборвалась, а Малашенко уже стоял в дверях и спрашивал:
— Едем, Дарья Дмитриевна?
— Едем. За руль мне можно?
— Нет. Сейчас час пик. Сплошные пробки и заторы на улицах. А что будет за кольцевой, посмотрим.
Он оказался прав. До кольцевой дороги они трижды попадал в глухие пробки длиной до километра. Когда едва ползли в последнем заторе, Малашенко нерешительно проговорил:
— Не знаю, уж как вам доложить про некоторые дела, но доложить обязан по долгу службы.
— В чем проблема?
— Дня три или два назад мне неожиданно позвонила из Лондона ваша племянница, Катя.
— Вот как? — удивилась Даша. — А ты с ней знаком?
— Я же вам говорил, я ей деньги отвозил в Лондон. Иногда с Сергеевым ездили, а несколько раз я один.
— Правильно. Я забыла. Ну так и что?
— Разговор у нас нелепый получился. Словно допрос с ее стороны. Она меня пытала, что вы собой представляете, какая вы в жизни и как мне с вами работается.
Даша засмеялась:
— Андрей, я не вижу в этом ничего криминального. Мы плохо знаем друг друга, и каждая через третьих лиц пытается понять, с кем в будущем придется жить и работать. Я ведь тоже расспрашиваю о ней всех, кто ее знает.
— Мне показалось, что она была напугана.
— И это понятно. Напугал ее Сергеев. Так он кого хочешь напугает. Что тебя так взволновало? Тебе нравится Катя?
— Да о чем вы говорите? Она же вовсе девчонка, а я уже стареть начал.
— Стареть? А сколько тебе?
— Двадцать третий пошел.
— Ого! До старости тебе еще пахать да пахать. Затор рассосался, через десять минут они прокатились над кольцевой дорогой, и Даша пересела к
