Шрифт:
Закладка:
Катя отработала свой академический час с репетитором и вернулась в колледж. По пути она пришла к выводу, что, для того чтоб хоть как-то разобраться, что там, в Москве, происходит, нужно иметь уж если не полные сведения, то хоть какие-нибудь правдивые сообщения.
Она долго копалась в своей в сумке, пока наконец не нашла старую записную книжку, где был телефон Андрея Малашенко. Звонить с такими проблемами больше некому. Дорохов для откровенного разговора не годился, его позицию Катя уже знала. Она прилегла на топчан в дортуаре и аккуратно набрала номер, сверясь с ним по записной книжке. Со второй попытке связь прошла, и после нескольких гудков четкий голос произнес:
— Греф слушает.
Неужели у Андрея изменился номер телефона?
— Греф слушает. Андрей Малашенко рядом.
Катя обрадовалась:
— Андрей мне и нужен!
— Минуту.
Минута растянулась на две, пока не прозвучал голос Малашенко:
— Я слушаю.
— Андрей, вспомни меня, пожалуйста, это Катя Муратова!
— Катька?! Да я тебя прекрасно помню и очень часто вспоминаю! Помнишь, как мы гуляли по Лондону а ты каждые пять минут хотела писать?! Весь Лондон промочила!
— Нашел что вспомнить! У меня от пива всегда так, даже от детского.
— А теперь ты пьешь и взрослое? — засмеялся Малашенко.
— Бывает.
— А что у тебя стряслось?
— Да ничего не стряслось, просто так звоню.
— Не рассказывай сказки. В Лондон вылетел Сергеев. И я думаю, что он тебя чем-то напугал.
— Ничем он меня не напугал!
— Тогда по какой причине вдруг позвонила? Катя засмеялась и спросила насмешливо:
— А может, я по тебе соскучилась! Может, меня здесь скука замучила и во сне, как чудесное видение, я увидела твой образ! А?!
— Вот, значит, как? И что же тебе сказал мой образ?
Катя уже плохо понимала, в какую сторону уносится фривольная беседа, тон ее был игривый и вовсе не обязательный.
— Твой образ сказал, что ты меня очень ждешь и по этому поводу страдаешь!
— Ну, может быть, это близко к истине.
— Андрей, ты трус или нет?
Поворот темы привел Андрея в некоторую растерянность, и он ответил не сразу:
— Может быть, и трус. Но к чему такой вопрос?
— Ты можешь продать своего начальника Сергеева?
— Смотря кому и смотря за сколько. — В трубке снова зазвучал его смех.
— Мне продать! И бесплатно.
— Попробую.
— Почему именно Сергеев привез мне деньги?
— Как тебе сказать… У вас был с ним разговор о нашем новом президенте, твоей тетке Дарье Дмитриевне?
— Был.
— Ну вот это ему и было надо.
— Что именно?
— Я думаю, что Дарья Дмитриевна весьма нервничает перед встречей с тобой. Она несколько раз меня о тебе расспрашивала. Ты предстала перед Сергеевым в хорошем свете?
— Думаю, да.
— А пятен в твоей жизни там нет?
— Каких пятен?
— Ну, может, пива пьешь слишком много или наркотой балуешься, негра в кавалерах завела.
— О чем ты говоришь?! — возмутилась Катя. — Если даже все это и так, то что с того?!
— А то с того, — внятно выговорил Андрей, — что о каждом твоем шевелении Сергеев уже знает.
— Откуда?!
— От верблюда.
— Андрей, мне, в конце концов, чихать на Сергеева! Что ты скажешь о моей тетке?
Он ответил спокойно и уверенно:
— У нас прекрасный рабочий и, можно сказать, человеческий контакт. Я научил ее водить машину. Она отпускает меня в Японию на гонки.
— Она тебя купила?
— Что за чушь ты порешь, Катя? Это нормальный, добрый человек, пока еще не очень ориентируется в делах, но это дело наживное. В чем-то она, ты не обижайся, кое в чем она лучше твоего отца — в работе, я имею в виду.
— В чем это?! — с раздраженным вызовом спросила Катя.
— А вот ты приезжай и увидишь. Когда тебя ждать?
— В конце июля.
— Я, наверное, буду уже в Японии.
— А я в Париже. Скушал?
— Не подавился. В Париж меня отец покойный возил, когда мне было столько лет, сколько сейчас тебе.
Глава 2
В среду, с девяти утра и до полудня, Дашу довел до судорог господин Таркунов Кирилл Модестович. Copoкалетний болтун и склочник был похож на молодого Александра Блока и немолодого Антона Павловича Чехова одновременно. Пресечь затянувшиеся дебаты со словоблудием оказалось невозможно — Таркунов был владельцем весьма крупной сети аптек. Щупальца его сети распространялись за Урал, зацепили Прибалтику, а уж про Украину с Белоруссией и говорить было нечего. Строго говоря, сотрудник он надежный и преданный, но имел привычку из пустяков создавать острые проблемы и жевать их часами, хотя вполне уверенно мог решить их и сам. Но он страховался от возможных ошибок, а потому часто перекладывал ответственность со своих плеч на плечи президента холдинга.
Без пятнадцати минут двенадцать он спросил с подчеркнутым обидчивым напором:
— Последнее ваше решающее слово, Дарья Дмитриевна. Вы против того, чтобы я накрыл Монголию?
— Я не против, — устало ответила Даша. — Попробуйте. Но в эту затею я не очень верю.
— Почему?
— Я думаю, что в Монголии ваши медикаменты как в системе аллопатии, так и в варианте гомеопатии успеха иметь не будут.
— Почему же?
— По моему разумению, монголы придерживаются в лечении недугов своей традиционной тибетской медицины. Обращаются за помощью к своим монахам в монастырях.
— Вы очень плохого мнения о монголах! — возмутился Таркунов. — Я сам проводил там зондаж! Они идут к современному миру семимильными шагами!
— Оставьте, Кирилл Модестович. У меня недавно подруга приехала из Монголии. Два года там работала. Сказала: как были они кочевниками, так и остались. Столица Улан-Батор — деревня. Научились у русских кушать водку безмерно. Боятся китайцев и мечтают расширить свою территорию до нашего Байкала, потому что считается, будто где-то там могила их национального героя Чингисхана.
— Какая ерунда! — возмутился Таркунов, но несколько деланно и неуверенно.
Попробуйте, — повторила Даша.
— Давайте с вами слетаем в Монголию, и вы на месте убедитесь, что наши начинания будут иметь успех.
— Не хочу, — решительно ответила Даша.
— Почему?! Монголия! Экзотика!
— Я воспитана на русской и европейской культуре.
Азия меня в этом плане совершенно не интересует. Ну разве что Япония. До нее вы еще не добрались?
— Нет, оттуда я сам препараты получаю, — проворчал Таркунов. — Японцев не переплюнешь.
Таркунова сменил герр Штраус.
