его закидывать, в самом деле. За окном братья столкнулись с покойником, и тот едва их не сцапал, но поскольку был стар и неповоротлив, ничего у него не получилось. Тут-то Добрыне (или Марку, они толкались локтями на этот счет) пришла в голову мысль, что великаны ночью в лагере не очень уместны и что, скорее всего, это был очередной морок криксы. Они побежали к озеру, чтобы окунуться в холодную воду и прийти в себя. Хотя вода оказалась тёплой и с запашком, но этого им хватило. Правда, Добрыня уверял, что пока он купался в озере, то видел на берегу двух лосей, а Марку в тот момент показалось, что у причала стоят маленькие дети, двое, и зовут его. Но потом морок всё же развеялся, и братья обрели трезвость ума и поняли, что никаких великанов поблизости нет. Дом Юлии тоже стоял целехонек, зато неподалеку кто-то копошился. Оказалось, что это были старик-покойник и крикса.

Крикса стояла в деревянной лодке, а покойник передавал ей крепко спящего младенца. К ногам он сложил какие-то ещё вещи и отправил лодку плыть по ночному озеру к островам. В этот момент братья немного поспорили между собой и снова потолкались локтями. Добрыня предлагал схватить что под руку им попадется и ринуться в безумную, но отважную атаку на врага. Марк (с его слов, он был старше и умнее, хотя тут они тоже спорили) решил, что с точки зрения логики и тактики им нужно выиграть всю битву, а не один бой. Поэтому им лучше всего было дождаться, когда крикса уплывёт подальше, и напасть на одного покойника. Он был слабее, не такой проворный, и по сути своей человек, а не призрак или ведьма с магическими способностями. Покойник тем временем уже куда-то ушёл, оставив лодку, и близнецы подобрались поближе, вооружившись крепкими и большими корягами.

– И не испугались? – удивилась Юлия.

– Адреналин, все дела, – сказал Добрыня. – Мы вообще-то не из пугливых.

Хотя он все же признался, что затылок покалывало от страха. Шутка ли, нападать на настоящего мертвеца. Как в кино или в игре, только по-настоящему. Покойник появился через несколько минут. Он загружал вторую лодку, тихо посмеиваясь про себя и шепча протяжно: «Козля-я-ятушки, ребя-я-тушки». Потом братья увидели там знакомое свёрнутое покрывало в его руках и поняли, что пора начинать.

В общем, драться они умели хорошо, в школе наставили немало синяков своим соперникам на пути к седьмому классу. Да и покойник оказался бойцом так себе. Девяносто лет все же. Глупая улыбка стёрлась с его лица после нескольких крепких и уверенных тумаков. Он повалился на землю, тихо постанывая от боли, а потом и вовсе затих.

– Мы думали, что убили его, – вставил Добрыня. – Но он же уже мертвец, как его вообще убить можно, да?

Он стукнул покойника куда-то под рёбра пяткой, и старик тихо взвизгнул.

– Смотали крепко руки, ноги и завернули в покрывало, – добавил Марк. – Потом дело техники. Я сразу сказал, что вы будете сидеть на веранде, потому что нужен интернет и всё такое.

– Я предположил, а ты сказал, – поправил его Добрыня. – Ну, завернули мы его в ваше покрывало и потащили сюда. Для дальнейшего допроса.

– Не спорьте! – Галка с любопытством разглядывала уже не страшного ей покойника. – Вы большие молодцы. Я бы точно никогда не отважилась на него с палками кидаться.

– Ты вообще в пещере пряталась и к призракам ходила, – напомнил Добрыня. – Так что все мы большие молодцы, я считаю. Каждому по мороженому, когда всё закончится. В вафельном стаканчике.

Галка вздохнула.

– Где же ваши телефоны, братья-акробаты? Такие кадры пропадают! У нас тут мертвец на дороге лежит среди белого дня, а я даже снять не могу для истории и кино.

– Ну, сходи к Юлиному дому, там все вещи, – Добрыня хмыкнул. – Я пока не готов что-то. Лучше так, без гаджетов, на солнышке позагораю.

– Я схожу, – сказала Юлия. – Мне кажется, что сейчас нам ничего не угрожает. До наступления ночи точно. А одеться вам, ребята, не помешает, мало ли что.

Она ещё не договорила, а покойник вдруг дёрнулся, вытянул ноги, связанные на ступнях веревкой. И откуда её братья взяли? В лодке, наверное, была.

– Вы зря это затеяли, мои милые, – пробормотал он, сплёвывая мутную воду в сухую пыль. – Ритуал надо закончить, гха-ха. Крикса не сможет успокоиться, пока не обретёт былую силу. А ей для этого нужны все необходимые… вещи.

– Вроде покрывала? – спросила Юлия, присаживаясь перед покойником на корточки. – И ещё мой ребёнок, да?

Маленькие глаза цвета яичной скорлупы, быстро вращались в его влажных и чёрных глазницах. Покойник смотрел на Юлию, будто размышлял, что ей ответить. Потом сказал:

– Милая моя, хорошая, ты даже не представляешь, какая огромная сила у криксы. Она каждого из вас на кусочки порвёт и сожрёт с наступлением ночи. Эта женщина, любовь ясная, сбежала из Омертвевшего дома, когда её уже под руки вели к истинной смерти. Думаешь, она троих детей и женщину с нервным срывом не сможет одолеть? Как семечки она вас расщёлкает, кожуру сплюнет и дальше отправится.

– Куда? – вырвалось вдруг у Гали.

Тяжелый водянистый взгляд мертвеца ощупал её.

– В Санкт-Петербурге твоем любимом, в Москве, Ярославле, Томске, Владивостоке, Казани… везде есть небольшие разрывы, такие же, как на том острове. Ну, ты видела, милая, и даже выбралась оттуда. Повезло тебе. Так вот, криксе любой из таких разрывов на пользу пойдёт, чтобы сил еще больше получилось набраться и окутать всех подменным сном. Как большим покрывалом, гха-ха!

Захотелось укрыть обратно жуткого покойника с головой, чтобы не видеть сейчас его ухмыляющееся лицо. Но Галка все жё сдержалась. Юлия произнесла негромко:

– Вы, значит, всю свою жизнь здесь провели только для того, чтобы вытащить криксу с того света? Не зря ли все это?

– А тебе, милая, нравится твоя жизнь? – Взгляд мертвеца метнулся обратно к Юлии и впился в неё пиявкой. – Я шестьдесят лет держался за счёт любви, надеждой, что когда-нибудь она ко мне вернётся. Мечты, вот моё топливо и моё настоящее счастье. А ты? Что для тебя счастье в этой жизни? Фигурки из глины лепить и старое вспоминать?

Юлия сухо сглотнула. Галка только сейчас поняла, что чем больше ты живёшь на этом свете, тем больше у тебя нарастает таких ниточек, за которые другие люди могут дёргать.

Чтобы причинять тебе сильную боль.

– У меня ещё есть будущее. А у вас нет, – наконец ответила она. Голос стал у неё тихим, но жёстким. – И у моего ребёнка оно тоже может быть,