— Стоит ли мне оставить ее в живых? Быть может, под надежной охраной, например Вашей… Что бы отобрать у Луань возможность плести интриги… Скажете мне, командир Вей… или вернее сказать — генерал Вей.

На миг он позволил себе в это поверить: разве это не то, чего он хотел? Получить маленькую интриганку и врушку в свое распоряжение? Лю Ифей намекает именно на это. Он ей власть — она ему Луань.

Вей Лун облизал разом пересохшие губы.

«Она меня за осла принимает? Сейчас она расчистит себе дорогу к трону моими руками, маня вперед сладким подарком, а потом и от меня избавиться? А за одно и от Луань, когда надобность в «подарке» отпадет.

— Ваше Высочество, вы конечно можете оставить вашу сестру в живых. Но…

— Но? — Нахмурившись переспросила Луань, удивленная его дерзостью.

Вей Лун прикрыл на мгновение глаза взвешивая все за и против. Императрице не нужны конкуренты. Если он хочет защитить маленькую врушку, то он должен сделать так, чтобы Ифей не чувствовала угрозы или конкуренции ни в нем, ни в своей сестре.

Решившись, он снова встал перед ней на колени.

— …Но вы спросили меня какую награду я хочу. Лю Луань не идет ни в какое сравнение с вами. Ваше Величество, наивысшей наградой — будет само служение Вам. Просто… быть рядом.

По лицу императрицы скользнула удовлетворенная улыбка, щеки окрасил легкий румянец.

— Я буду помнить о вашем желании служить мне. — Ее голос стал мягче и теплее. Искушающее.

Сработало. Кажется, она и правда поверила, что интересна ему.

Вей Лун поднялся с колен.

— Ваше Высочество… Есть еще кое-что. Вы ведь сами сказали, что найти преданных людей очень сложно. — Он попытался добавить в голос как можно больше меда. — Дело в том, что мой слуга, очень преданный слуга, которому можно доверить любые поручения… — Он выделил слово «любые», намекая на то, что речь может идти о любой грязи. Учитывая просьбу императрицы, она должна была клюнуть. — …давно засматривался на служанку Лю Луань.

— Хочешь отдать ее ему в жены? Чтобы поощрить? — Ифей состроила недовольное лицо. — Она слишком предана моей сестре и может что-нибудь выкинуть.

— Никто не говорит о замужестве, Ваше Высочество, — коварно улыбнулся Вей Лун. — Дело в том, что у моего слуги есть своеобразные пристрастия… Пристрастия, связанные с причинением боли.

— Продолжай.

— Если Мэйлин все равно суждено умереть, так пусть хотя бы это принесет пользу. Ну а если Гоушен не замучит ее сразу, то днем она будет выполнять работу моей служанки. Поверьте, она не доставит вам проблем. Я за этим прослежу.

Глаза девушки сузились, и она слегка наклонила голову, словно обдумывая предложение. В тронном зале повисла напряжённая тишина, нарушаемая лишь звуком горящих свечей.

— Её можно использовать как инструмент устрашения, — добавил Вей Лун

В глаз Ифей блеснул интерес, и командир понял, что почти победил:

— Мэйлин станет примером для других. — продолжил он, — Я позабочусь, чтобы о ее страданиях знали все. Если кто-то посмеет предать вас или проявить непокорность — они будут знать, что их ждёт такая же участь.

Ифей медленно кивнула, а затем махнула рукой, давая понять, что аудиенция окончена.

— Ты получишь все, о чем мы сегодня договорились. Но не смей подвести меня.

Глава 28

Когда тяжелая дверь камеры открылась, первой мыслью было: «Неужели пора?»

Мейлин сделала неуверенный шаг наружу — ноги подкашивались от голода, ни вчера, ни сегодня еды ей не давали. Только воду, да и та отдавала тухлятиной.

— Пошевеливайся давай, — буркнул охранник, отворачивая от нее лицо.

Коридор тюрьмы был освещен плохо, но по сравнению с кромешной тьмой в камере, казалось, тут светло. И сразу стало видно огромный лиловый фингал, налившийся на лице мужчины.

— Пошевеливайся, — прикрикнул на нее стражник, больно толкая в спину.

Едва удержав равновесие, Мейлин опустила глаза в пол и пошла вперед по коридору. Вот только повели ее почему-то не в сторону зала наказаний.

— Та самая служанка? — хмуро уточнил еще один стражник. Мейлин опасалась поднять голову, не желая получить новый тычок, но что у стража рука на привязи, не могла не заметить. — Го Чен, проводи ее.

— Яо Мань, давай уж ты сам!

Мейлин невольно повернулась в сторону говорившего и поняла, он стоял у стены и опирался на копье.

— Что у тебя с ногой?

Тип попытался отступить, но припал на правую ногу и болезненно скривился. Он показался ей знакомым. «А это не тот ли, что меня в живот пнул?»

— Случайно повредил. Ночью проснулся, наступил на что-то… — вздохнул Го Чен.

— Проснулся он, я видел, что уже вторую ночь простыни сушить вываешиваешь, — заржал стражник, но под хмурым взглядом товарища умолк.

— У самого-то с рукой что? — ядовито спросил Го Чен.

Яо Мань недовольно засопел, скривился, но отвечать не стал.

— Ладно, сам отведу, — процедил он и со всей силы толкнул Мейлин вперед. — Чего встала? — грубо рявкнул он на нее. — Тебя ждут уже! Пошла!

Ее вывели на улицу и толкнули в сторону дворцовых ворот.

— Мы идем не в зал наказаний? — робко спросила Мейлин, не понимая, чего ей ждать. — Меня казнят на площади?

— Тебе разрешали задавать вопросы?!

Страж замахнулся на нее здоровой рукой. Мейлин сжалась, ожидая удара, зажмурилась. Но его не последовало. Она осторожно открыла глаза и увидела Гоушена, перехватившего запястье стражника.

Слуга Вей Луна неуловимо изменился за те дни, что Мейлин его не видела. Он был все таким же худым, но теперь выглядел гораздо увереннее. Расправил плечи, надел хорошую одежду, даже выражение лица изменилось — стало тверже. Вот только повязка на голове осталась все такой же дурацкой и под ней смешно топорщились волосы.

— Тебе сломать вторую руку? — ласково поинтересовался Гоушен.

— Да как ты смеешь?! — Стражник попытался вырваться из хватки, но…

— Смею. Я личный слуга генерала Вея. И меня он ценит гораздо больше, чем всякий сброд, который не способен выполнить простейшего приказа — привести девицу в указанное место.

«Генерала Вея? Он про Вей Луна?»

Гоушен медленно отпустил запястье стражника, и тот отступил на шаг, потирая запястье и бросая злобные взгляды.

— Пошли, — сказал Гоушен, обращаясь к Мейлин, и теперь его голос звучал мягче.

Ей ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Они остановились перед высоким шатром, укрытым белой тканью. Гоушен кивнул заходить внутрь. Только когда ноги утонули в теплом мягком ковре, Мейлин вспомнила о том, что в