Шрифт:
Закладка:
– Ну, расскажите же нам! – хором пропели женщины.
Миссис Поуп положила ножницы, чуть наклонилась вперед и тихим голосом сообщила:
– Морис говорит, что французская полиция подозревает некого британца!
– Британца? – В такое никто из них просто поверить не мог, и они все повторяли: – Неужели британца?
– А я все-таки не могу поверить, что они подозревают в краже британца, – сказала миссис Питер Вигз. – По-моему, это кто-то из местных.
– А вот и нет! – возразила миссис Поуп. – Хотя, конечно, поверить в это действительно трудно. Это пугает и настораживает.
И дамы единодушно согласились с тем, что это пугает и настораживает, но трудно в такое поверить – ведь это почти то же самое, что всю здешнюю британскую общину обвинить в краже.
– А что французы намерены предпринять? Будут ли они нас опрашивать? – спросила миссис Питер Вигз.
Миссис Питер Вигз, которую все звали просто Долли, была правой рукой миссис Поуп. Она была очень милой женщиной, однако ум свой приберегала для особых случаев.
– Нет, Долли. Нас они опрашивать не будут. По крайней мере, если мы сами не начнем вести себя подозрительно, чего мы, разумеется, делать не станем – ведь мы британские граждане и никакого преступления не совершали. Но я слышала, что они очень внимательно изучают документы всех вновь прибывших.
– Но это, по-моему, страшно хлопотно, – сказала Долли. – Неужели из-за какой-то кражи…
– Дело в принципе, Долли, – прервала ее миссис Поуп. – И потом, французы всегда недоброжелательно к нам относились. – Она смазала клеем свою звезду и стала осторожно приклеивать к ней блестки. – Мне кажется, они так и не смогли до конца простить нам Ватерлоо.
– А что слышно о тех двух милых дамах из Музея естественной истории?
– А что о них может быть слышно, Долли?
– Ну, я надеюсь, их подозреваемыми не считают? Они мне показались такими симпатичными.
– Симпатичными? – удивилась миссис Поуп. – Разве вы не видели, как себя вела эта ассистентка? Это же просто какая-то девушка по вызову.
– А мне она понравилась. Особенно ее волосы, – заупрямилась Долли.
Горничная внесла полное блюдо миниатюрных пирожков, но миссис Поуп сердито замахала рукой и велела все унести. Тесто оказалось непропеченным, и потом, повариха хозяйку недопоняла и положила в пирожки другую начинку – не пау-пау, а тушеную козлятину.
– Эти женщины, – сказала миссис Поуп, – на севере не задержатся. И еще до Рождества вернутся сюда. Попомните мои слова. – И она вдруг прибавила с таким видом, словно эта мысль самым неожиданным образом оказалась связана с предыдущей: – Однако я самым решительным образом намерена выяснить, кто все-таки обокрал католическую школу.
И тут миссис Поуп заметила, что через стол ползет какое-то странное насекомое с длинным хоботком и усиками. Оно тащило за собой другое насекомое, осторожно, точно слепое, нащупывая путь. Миссис Поуп некоторое время смотрела на это, потом взяла старую газету и прихлопнула ею насекомых.
– С добрым утром, Мардж! Вставайте и сияйте!
Только одна вещь на свете казалась Марджери хуже того, что она застряла в дождевом лесу на другом конце земного шара: то, что она застряла там вместе с Инид Притти. Кстати, в отличие от нее самой, Инид отлично выспалась – лучше, чем когда-либо в жизни, по ее собственному заявлению. Она сказала, что просто обожает спать под открытым небом, а дождя и вовсе не заметила. Впрочем, дождь уже прекратился, и сейчас весь лес был пронизан солнечными лучами, хотя среди деревьев еще плавали легкие нити тумана, а с листьев свисали, точно рождественские серебряные рыбки, капли дождя.
– Мардж, вам помочь выбраться из гамака?
– Нет, спасибо. Я отлично справлюсь сама.
– Похоже, вы все-таки немного застряли.
– Нет, Инид, я просто любуюсь тропическим пейзажем.
– Вы что, плакали? – Инид наклонилась над гамаком Марджери, держа на руках собаку, которая, похоже, тоже отлично выспалась. Волосы Инид стояли дыбом и, просвеченные солнцем, светились, как нимб.
– Конечно же, нет!
– Ну, ладно. Тогда я, пожалуй, сбегаю к озеру и искупаюсь. Чудесно будет освежиться с утра. Вам ничего не нужно?
– Чего, например? Миски кукурузных хлопьев с молоком?
Инид от души рассмеялась, а ее собака принялась вилять хвостом.
– Мы скоро вернемся, Мардж.
Как только Инид скрылась из виду, Марджери, решив взять в руки собственную жизнь, буквально вытряхнула себя из гамака. Собственно, единственный способ для этого – как следует раскачаться и попросту выпасть на землю. Она так и сделала, но приземлилась не слишком удачно – на груду чего-то острого и колючего; сдерживая боль, она отползла в сторону и с трудом поднялась на ноги. Ее опасения насчет бедренного сустава оказались справедливыми: наверное, проще было бы совсем отпилить себе ногу, чем пользоваться ей при ходьбе. И ночные рыдания тоже сказались не лучшим образом: глаза ужасно опухли и были абсолютно красные. Выудив из рюкзака чистую, но тоже влажную рубашку, Марджери надела ее, стараясь максимально аккуратно совмещать пуговицы и петельки. Затем заправила рубашку в шорты и застегнула на них молнию. Носки, прежде чем их надевать, она несколько раз сильно встряхнула, пытаясь избавиться от многочисленных муравьев. Затем как следует вытряхнула ботинки, где тоже оказалось немало насекомых, и сунула туда ноги. Она специально сосредоточилась на этих мелких обыденных действиях, чтобы как-то заглушить тот мощный голос, что все время звучал у нее в ушах, упорно повторяя: «Все это совершенно бессмысленно, Марджери Бенсон. У тебя нет ни малейшей возможности продолжать подъем».
Инид, искупавшись в озере, вскоре вернулась, притащив целую гроздь зеленых бананов. Потом она вполне успешно разожгла костер и даже ухитрилась вскипятить достаточное количество воды и сварить полный котелок кофе, оказавшегося настолько крепким, что Марджери показалось, будто она наглоталась пороха и сейчас взлетит на воздух. Они обнаружили, что некие зубастые твари изрешетили буквально все емкости с продуктами, кроме консервных банок, так что и на завтрак им пришлось есть все тот же «Спам». На этот раз Инид смешала мясные консервы с бананами, но подобный завтрак оказался еще противней, чем предыдущий обед. У Марджери тут же скрутило живот.
– Знаете, мне даже в голову не приходило, сколько разнообразных кушаний можно приготовить из этого «Спама», – сказала Инид, с удовольствием поедая ложкой приготовленное ею месиво. – По-моему, я могла бы его есть до конца жизни и мне бы не надоело. Но у нас, к сожалению, возникла еще одна проблема: уничтожены наши запасы туалетной бумаги.
У Марджери ёкнуло сердце, а может, желудок – сейчас определить было трудно. После кофе, сваренного Инид, ей казалось, что все внутренности как бы поменялись местами.
