— Вот, имён-то гораздо больше, чем объявили. Опять скрывают потери, — ехидно шептались за спиной.

— А почему вся слава только шестой роте, там и другие отличились, — зло неслось с другой стороны.

— Не верю, не верю. Рыжик мой, — рыдала рядом чья-то мама, а с фотографии рядом с гробом улыбался ярко рыжий молодой парень. — Может, как с Колей, ошиблись? Ой, а кому же тогда такое горе?

Как я позже узнала, вызвавший огонь на себя лейтенант Романов.

И Костя, с почерневшим лицом, что-то шепчущий, низко наклонясь к гробу брата. Боевики старательно стреляли даже погибшим десантникам в лицо, то ли из мести, то ли чтобы сложнее было опознать. Мишу опознали по шраму, полученному в Афгане.

По приезду домой, я вообще запретила упоминать день моего рождения. Слишком много бед рядом с этой датой.

— А вы что, так с медалями и орденами и похоронили? — удивилась сноха. — Я ещё на похоронах свёкра не поняла этого. Зачем? Документы же остались, а это как ниточка…

— Я тебе больше скажу, дедушку хоронили еще и с нашими с бабушкой фотографиями, — перебила её Аля. — Он их при жизни носил, и мы решили, что и в последний путь с ними. И? Тебе вообще не стоит переживать ни за медали, ни за ордена. Тебя они не касаются! И уж точно не тебе решать, как с ними поступать.

Ссору снохи и внучки прервала я. И снова, на долгие пять месяцев я оказалась прикована к постели. А внучка снова меня выхаживала, наплевав на выпускной класс, выпускные и вступительные экзамены, поездку с одноклассниками в Питер и вовсе отменила. Я долго удивлялась как она вообще смогла сдать.

Поэтому почувствовав холодок в затылке и знакомое щемление в груди, я уже поняла. В этот раз Старуха с косой точно придёт всерьёз.

— Что, Баюн, проводишь меня? — гладила я громко мурлыкающего кота и смотрела на ещё спящую перед праздничной суетой часть.

Глава 36

Осознание, что настал мой последний день, пришло быстро. Но не принесло ни страха, ни сожалений. Лёгкая грусть, что придётся прощаться. Воспоминания, и без того наполняющие квартиру. И благодарность к судьбе, что дала дожить до преклонных лет, позволила довести внучку до порога взрослой жизни. Подержать на руках первого правнука. Полгода назад Игорь стал дедом, Света назвала мальчика Владом в память о семейной легенде.

— Родится дочь, назову Хюррем. Ну, чтобы все семейные легенды уважить, — смеялась Аля.

— Вот увидишь, у нас с тобой ни одной девчонки не будет, будем мужиков рожать, — отвечала ей Света.

Старшая внучка выросла хохотушкой, очень напоминая по характеру Игоря. Такого большого, опасного с виду, и такого добродушного на самом деле. Даже первый, очень ранний, но неудачный брак её не испортил. Мужа она выставила вон через четыре месяца после свадьбы. И даже знание о беременности, её решения не изменило.

— Мне волноваться вредно, а от этого мужа одни нервы, грязь по всей квартире и звонки о непонятных долгах. — Фыркала Света. — Попутал парень мальца, это бабушка у меня педагог, а я учусь в политехе, специализация двигатели внутреннего сгорания. Могу только гаечным ключом отоварить!

— А ты думаешь, что словарём Даля по затылку получить не больно что ли? — хохотала Аля.

У меня был длинный путь, и мне не было стыдно за то, как я его прошла. И до последнего дня моя жизнь была наполнена смыслом. Я достала альбом с самыми старыми фотографиями. Их немного, но каждая из них для меня важна.

— Я выросла, папа. — Провела пальцами по пожелтевшей фотографии отца. — Уже и состарилась. Но после меня остаются те, кто о тебе знает и помнит.

Почти до вечера я рассматривала фотографии, словно заново перелистывала свою жизнь. Вот одна из последних страниц. Это внучкины фотографии, из Лондона. Совсем другая, и одновременно так похожая на серьёзную малышку с короткой стрижкой на ранних фотографиях.

Баюн потëрся о мою руку крупной головой и направился к окну, соскочив с дивана. Тяжело поднявшись, подошла к окну и я. Без пяти семь. Моргнув, погасли все фонари в части. А потом, ровно в девятнадцать ноль-ноль, как было заведено ещё при Гене, часть вспыхнула разноцветными гирляндами.

Сердце щемило уже около часа, и я вызвала скорую. Слишком хорошо я узнавала эти ощущения. Внизу под окнами стояла машина младшего сына. Видно приехали прямо перед зажиганием гирлянд. Костя и Аля, приехавшие за мной, вышли из машины. Следом подъехала скорая. Внучка резко подняла голову к окну и пулей сорвалась в подъезд. Словно почувствовала, что это ко мне.

Стук металлических набоек на шпильках был слышен на весь подъезд. Частый на лестничных площадках и семь ударов на ступеньках. Каждый пролёт ровно пятнадцать ступенек, значит бежит через одну. Поворот ключа.

— Внимание, внимание, на горизонте буря обнимания, — произнесла я, гладя мурчащего кота.

— Бабушка! — скидывает короткую дублёнку, влетая в комнату, Аля. — Что?

— Бабушка это кто, предмет одушевлëнный значит вопрос «кто», — шучу я.

Приехавшие фельдшеры сразу сообщили о необходимости госпитализации. Я не спорила. Аля тут же начала собирать сумку. И только я заметила, как во всеобщей суете вовнутрь сумки пробрался Баюн. Недолгий спор возник только в чистой палате на одного пациента. Конечно, платная. Я даже не удивилась. Как и любезности медсестёр, побеспокоенных прямо перед новым годом.

— Я останусь здесь. Ты что, одна собралась встречать Новый год? — спорила Аля.

— Ну, одна точно нет, — осторожно скосила я глаза под кровать, где словно специально для Али, блеснули кошачьи глаза. — А вот тебе точно здесь делать нечего. Мне сейчас поставят капельницу, лекарства дадут. И я буду спать. А завтра вы уже приедете. Привезёшь мне пирожное-полоску и лимонад? Кстати! Совсем забыла, я же не приготовила тебе подарка. Возьми.

Я сняла с ушей тяжёлые золотые серьги.

— Бабушка, это же тебе дедушка подарил, — странно было бы, если Аля нашла у меня какую-то вещь, о которой ничего не знала бы.

— Да, на рождение твоего папы. Справедливо, если они будут у тебя. А Свете отдай мой браслет. Ей он сейчас как раз будет в пору. — Улыбалась я. — Вот кольца не отдам.

—