Шрифт:
Закладка:
После речи Серого жнеца аталийский лагерь был похож на разворошенный муравейник. Нужно отдать должное магистру — он и его командиры довольно быстро навели порядок и загрузили людей работой. В сторону леса потянулись легионеры с топорами и пилами. Видимо, пошли добывать материалы для штурмовых приспособлений. Наученные горьким опытом «общения» с вервольфами аталийцы передвигались довольно крупными отрядами и в полном вооружении.
Под вечер эти отряды начали возвращаться с телегами, которые были доверху нагружены длинными стволами деревьев. Видимо, специально подобранными для создания штурмовых лестниц. На двух телегах я заметил толстые массивные стволы. Это уже для таранов.
В лагере люди тоже не сидели на месте. По всему периметру в три ряда вбивались в землю заостренные колья и рос небольшой земляной вал. Все это время тут и там мелькали красно-серые мантии жрецов. Эти двое постоянно держали руку на пульсе, подбадривая и поддерживая свою паству. Все аталийцы, казалось, приободрились, словно и не было тяжелого перехода.
Но я прекрасно понимал, что это кратковременный эффект. Эти люди устали и держатся только на страхе перед магистром. Им нужен хотя бы короткий период отдыха, чтобы они могли набраться сил после изнурительного марша и партизанских атак. Немедленно бросать таких солдат в атаку прямо с марша бессмысленно и контрпродуктивно. Уверен, магистр ди Ланци это и сам понимает.
Только вот неприятелю я спокойствия ближайшие сутки не гарантирую…
Спустя несколько часов под покровом ночи я спустился с башни на стену. Мой доспех плотно облегал мое тело. Это не просто броня, это часть моей сущности. Маги этого мира называют такой эффект «слиянием».
Моя аура мягко сливалась с доспехом, а мана свободно циркулировала по его энергоканалам. Этот поток энергии по моей воле создавал вокруг тела невидимую обычному глазу защиту.
Буквально в шаге от меня стояли двое часовых и лениво перебрасывались короткими фразами. О моем присутствии они даже не догадывались.
Углубившись в тень, я подошел к краю стены. Мои руки коснулись холодных камней. Мягкий толчок — и я начал медленно и бесшумно спускаться.
Каждое движение рассчитано, каждый шаг наполнен энергией. Пальцы рук и ног легко находят зазоры между камней. Для меня этот спуск по отвесной стене не сложнее, чем спуск по широкой парадной лестнице. С каждым метром, я ощущал, как ночь принимает меня, как тьма становится моим союзником.
Когда мои ноги наконец коснулись земли, я на мгновение замер, прислушиваясь к окружающей тишине. Чутье тут же подсказало мне, что я не один. Знакомые ауры моих страйкеров уже рядом. В этой вылазке участвуют только бойцы с рангом не ниже медиуса.
Ауры первородных тоже здесь. После ритуала преображения наша связь с ними с каждым днем становится все крепче и крепче. Я стал острее чувствовать эмоции моих подопечных. Их страхи, радость и грусть. Иногда, чтобы действовать слаженно, нам даже не нужны слова.
В лагере аталийцев восстановилась относительная тишина, и бодрствовали только часовые.
Подобравшись с северной стороны на достаточное расстояние, чтобы можно было за всем наблюдать, я опустился на корточки. Страйкеры рассредоточились справа и слева от меня. Сегодняшняя ночь — это испытание силы как моих первородных, так и лучших бойцов моего отряда.
Пора…
Первая фаза нашего плана началась…
Я ощутил, как четыре ауры первородных начали движение. Одна из них направилась к загонам с лошадьми, а другие три рванули вглубь лагеря.
Первое время ничего не происходило. Лагерь продолжал спать. Но этот покой продлился недолго.
Неожиданно сотни лошадей, которых аталийцы держали в специальном загоне, одновременно словно взбесились. Сперва над спящим лагерем пронесся многоголосый рев, а затем разъяренные животные вырвались на свободу и одной дружной массой, будто ведомые чьей-то невидимой рукой, ломанулись на запад, в сторону имперского тракта. По совершенно нелепой «случайности» так вышло, что их путь лежал через ту часть лагеря, где стояли палатки легионеров и арбалетчиков.
Эта живая волна, беспощадная и разрушительная, в считанные секунды превратила лагерь в кровавый хаос. Палатки были смяты и разорваны, как будто их атаковал торнадо.
Люди, застигнутые врасплох, полураздетыми выскакивали из шатров и палаток, чтобы тут же быть сбитыми с ног и растоптанными сотнями копыт. Их мертвые тела, вернее, то, что от них осталось, были разбросаны по всему лагерю, подобно листьям в вихре осеннего ветра.
Легионеры и Красные плащи, проснувшиеся от невероятного шума и криков, бросились к своему оружию, но в темноте и переполохе их усилия были не организованы и малоэффективны. Лошади, охваченные неистовой паникой, не обращали внимания на крики и удары, их двигало лишь всепоглощающее желание вырваться на свободу.
Табун прошелся не по всему лагерю аталийцев. Лорин, который и осуществил эту диверсию, все-таки не всесильный, но даже так разрушения были чудовищные. Арбалетчикам аталийцев повезло меньше всех. Их часть лагеря не успела обзавестись острыми кольями вдоль периметра. Поэтому табун рванул именно туда и прошелся по расположению стрелков словно раскаленный нож сквозь масло.
Но это было еще не все… Это был только первый этап. Отвлекающий.
Теперь наши «гости» должны были пройти испытание огнем. Из-за ужасного переполоха никто не заметил, что все телеги и фургоны, выставленные стеной и прикрывавшие лагерь с тыла, вспыхнули словно гигантские факелы. Причем пламя было таким интенсивным, словно его, как в кузнечном горне, подпитывал мощный поток воздуха из невидимых мехов.
Огонь, вспыхнувший с неимоверной силой, моментально охватил каждый уголок деревянных конструкций. От этого ужасающего и в тоже самое время величественного зрелища захватывало дух.
Пламя, расцветшее яркими красками посреди ночи, танцевало вокруг телег, поднимаясь высоко в небо, словно стремясь достичь звезд. Отблески огня играли на поверхности близлежащих предметов, создавая иллюзию живого существа, которое готовилось поглотить все вокруг.
Звуки треска и шипения сливались в единую мелодию разрушения, которая заглушала крики и суматоху в лагере. Огонь безжалостно пожирал свою добычу, превращая ее в пепел и дым, который вился к небесам, словно траурная вуаль. Жар от пламени был настолько сильным, что создавалось ощущение, будто стоишь рядом с раскаленной печью. А ведь я находился на довольно приличном расстоянии.
Вокруг телег образовалась область яростного света,
