Шрифт:
Закладка:
Пропаганда вокруг ленинской России и фашистского режима Муссолини оказывала давление на либеральные государства: им нужно было демонстрировать свою способность активно вмешиваться в жизнь общества.
Подъем марксистского социализма (который Кейнс описывал так: «Немногим лучше, чем пыльный пережиток плана по решению проблем пятидесятилетней давности, основанный на непонимании того, что кто-то сказал сто лет назад») дал язык для выражения решительного противодействия огромному неравенству и несправедливости общества. Англосаксонский либерализм, рассматривавший государство как нематериальное экономическое действующее лицо, больше не мог противостоять этому социальному давлению. Новыми, все более распространявшимися политическими целями становились перераспределение богатства и социальное обеспечение, а не бывшие цели Викторианской эпохи – индивидуализм, частное предпринимательство и ограниченное государственное вмешательство. Испытав на себе достижения предвоенного «экономического Эльдорадо», Кейнс опасался, что эти достижения окажутся под угрозой из-за неспособности политиков осознать масштабы и глубину противодействия наиболее экстремальным их последствиям.
Единственная надежда на выживание перед лицом популистских, фашистских и коммунистических призывов заключалась в том, чтобы принять какую-либо форму смешанной государственной системы, которая могла бы перераспределять ресурсы с помощью системы социального обеспечения, основанной на государственных предприятиях, промышленных методах, использующих субсидии и тарифы, и денежной политике, направленной на смягчение циклов деловой активности.
Все это должно было подкрепляться смешанным режимом, при котором основанные на рынке инструменты сопровождаются вмешательством государства, перераспределением и высоким уровнем подоходного налога. Правительства мира должны были готовиться тратить гораздо больше государственных ресурсов, нежели когда-либо, и значительная доля этих ресурсов должна была направляться на преобразование ландшафта ради водной безопасности. К 1930-м годам от золотого стандарта отказались. Это открыло дверь для некоторых экспансионистских экономических политик. К тому времени средние государственные расходы во всех более богатых странах уже превысили 20 %. В Соединенном Королевстве этот показатель приблизился к 30 %.
Начал сворачиваться колониальный проект XIX века, основанный на принципах XIX века. Одним из самых знаменитых строительных блоков колониальной системы была свобода судоходства по реке Конго, установленная Берлинским конгрессом. В XIX веке – в эпоху государств с принципом невмешательства laissez-faire – эта договоренность казалась разумной, однако теперь, когда планирование и государственные инвестиции превратились в обычный инструмент экономической политики, она стала крайне проблематичной.
В 1934 году британский подданный Оскар Чинн подал иск в Постоянную палату международного правосудия Лиги Наций на правительство Бельгии. У Чинна имелся флот грузовых судов на Конго. Бельгийское правительство владело контрольным пакетом торговой компании UNATRA (Union Nationale des Transports Fluviaux), конкурента Чинна. Во время экономического кризиса 1930-х годов бельгийское правительство для поддержки бельгийско-конголезского экспорта ввело транспортировку на реке по искусственно заниженным ценам, тем самым субсидируя соперника Чинна. В суде Чинн утверждал, что вмешательство государства представляет собой недобросовестную конкуренцию.
Постоянная палата международного правосудия Лиги Наций большинством голосов вынесла решение против Соединенного Королевства в лице Чинна. Большинство судей решило, что принципы свободы судоходства не нарушены, поскольку договор не определяет экономическое поведение прибрежных стран.
Однако пять из одиннадцати судей были против, полагая, что бельгийское правительство нарушило дух свободного судоходства, основанного на коммерческом равенстве между субъектами и государствами, пользующимися рекой. Дело было в том, что договор базировался на принципах другой эпохи. Совместное использование рек, когда суверенные государства не выступают в роли экономических действующих лиц, и оно же, когда судьба самого государства связана с экономическим успехом его методов – совершенно разные ситуации.
Реки в XX веке не поменялись. Но поменялось общество.
Глава 15. Индустриализированная современность
ПОЯВЛЯЕТСЯ АМЕРИКА
В период между мировыми войнами в мире укоренилось развитие водной инфраструктуры. Это было время соперничества между экономическими и политическими системами, определившими столетие – американской либеральной республикой, советским государством, фашистским режимом Италии. Трансформация современного ландшафта становилась материальным проявлением архитектуры государства – самым наглядным осязаемым свидетельством прогресса страны и одной из его главных движущих сил.
В Америке гидроэнергетика стала основой промышленного развития страны – ровно так же, как ирригация способствовала завоеванию западных границ. Производство отличалось чувствительностью к стоимости электроэнергии, а в первой половине столетия у крупных традиционных гидроэлектростанций было серьезное преимущество по этому параметру. После завершения строительства ГЭС требовала лишь ограниченных расходов на техобслуживание, ей было не нужно топливо, а график амортизации оказывался сильно растянутым. Из-за прогресса в турбинных технологиях и гражданском строительстве пределом размера сооружений быстро стала сама река, а вместе с размером уменьшалась удельная стоимость энергии. Америка располагала несколькими мощными реками, потенциал которых мог снабжать страну электроэнергией. Например, Колумбия, круто скатывающаяся с тихоокеанской стороны Скалистых гор, в конечном счете стала снабжать энергией весь северо-запад страны. Поскольку в первые десятилетия XX века еще не существовало технологий передачи электроэнергии на большие расстояния (высоковольтные линии электропередачи появились только в 1950-х), то промышленное производство прижималось к рекам. Генеральный план промышленного развития определяли реки и их географическое положение.
Америка также смогла быстро извлечь выгоду из своего опыта, создав своеобразный водный империализм. В «Мировом атласе коммерческой геологии», изданном в 1921 году, Геологическая служба США оценивала, в каких районах планеты реки можно использовать, чтобы получать дешевую электроэнергию, необходимую для добычи полезных ископаемых. Одна только река Конго составляла четверть предполагаемого гидроэнергетического потенциала мира, и через несколько лет появилось предложение создать самую большую плотину в истории – Гранд Инга.
Американский опыт гидротехники выделялся сложностью условий засушливого Запада. Протекающие тут реки следовало обустраивать сразу для нескольких целей: борьбы с наводнениями, поддержки мелиорации и ирригации, гидроэнергетики. Пожалуй, самым показательным случаем стала река Колорадо.
При всей своей знаменитости Колорадо несет не так уж много воды – вдесятеро меньше, чем река Колумбия. Первым фактором, инициировавшим освоение реки, стало сельское хозяйство. В начале века частные лица начали развивать Империал-Вэлли в Калифорнии. Заманчивое название («Имперская долина») выбрали, чтобы привлечь поселенцев в большую засушливую долину на юге штата. Долину покрывал сухой слой почвы, которая обещала чрезвычайную плодородность после полива.
Работы продолжила California Development Company. Однако быстро стало ясно, что для успеха необходимы воды Колорадо. Начали появляться частные отводные каналы. Они немедленно превратились в смертельную угрозу. До их появления Колорадо несла гигантское количество ила и взвесей – в семь раз больше, чем Нил или Миссисипи. Без дорогостоящего и постоянного обслуживания наводнение может превратить любой отводящий сельскохозяйственный канал в разрушительный поток грязи. Такие частные каналы превратились в дороги для сильных неконтролируемых
