Воспоминания о преступлении братьев неподъемным бременем лежали на его душе, отягощали мысли. Эрис понимала, что от них уже не избавиться. Сейчас в ее силах только одно: показать в ответ, как она доверяет ему.

– Надо было сделать это тогда ночью, на крыше, где ты впервые показал мне себя.

Эрис обвила его руками, прижалась к нему. Великан, точно его застали врасплох, робко – с удивительной для такого сильного тела нежностью – коснулся ее талии – ему явно не хотелось причинять ей боль, но и с желанием заключить ее в крепкие, страстные объятия трудно было бороться.

– Мне так жаль, что я раньше этого не говорила. – Девушка осторожно смахнула слезы великана, приподнялась и поцеловала его. Губы у Чудовища оказались холодными, сухими, кожа на них шелушилась, но ее это нисколько не отвратило. – Я люблю тебя.

Великан перестал бороться с собой и подхватил Эрис на руки – он так крепко прижал ее к себе, что оторвал от пола, – а потом со всей страстью ответил на ее поцелуй.

– Люблю, люблю, люблю тебя, – прошептал он, обжигая ей ухо своим дыханием.

Его пальцы нырнули под кружево рубашки, расстегивая ее. Вскоре Эрис уже лежала под ним обнаженной. Холодный лунный свет лился ей на кожу.

Я дома.

* * *

Чудовище бережно опустило ее на кровать самого верхнего этажа. Эрис повернулась набок и стала смотреть на небо. Ветерок слизывал пот с ее тела. Великан устроился рядом. Сердце у него по-прежнему колотилось, а тепло еще не успело рассеяться.

Он провел когтями по ее спине.

– У тебя тут царапины, – тихо подметил великан. – Это из-за разломанного пола. Надо было нам на кровать переместиться.

От его касаний по телу Эрис побежала дрожь.

– Я ни о чем не жалею.

– Ты меня изменила, – проговорил он. – Я и не думал, что смогу кого-нибудь полюбить… и что полюбят такого, как я.

Эрис смотрела на небосвод, молча припоминая имена созвездий. Вдалеке захлопали крылья. Наверное, какая-то птица не смогла преодолеть горный хребет и протиснуться на эту сторону. А где-то там продолжала свой путь городская армия. Она шла сюда за ним.

Думать о близкой войне не хотелось, особенно теперь, когда они лежали бок о бок и им было вместе так хорошо и спокойно. Эрис повернулась к великану и стала ласково играть со шрамами на его теле. Она пробежалась подушечками пальцев по бугоркам на его груди, вычерчивая узор клейм. Наклонилась и стала целовать их, медленно поднимаясь к плечам и шее, а потом впилась во влажные губы. Великан коснулся ее талии, не прерывая поцелуя. Ободранная кожа засаднила под его пальцами.

Но радость потускнела. Как Эрис ни хотелось позабыть обо всем и сделать вид, что они просто провели очередную ночь в обсерватории, она знала, что ее путь неизбежно закончится у трона свергнутого короля.

– А можно как-нибудь снять проклятие? – наконец спросила она. – Сломать печать, которая сдерживает твою магию?

– Проклятие будет незыблемо лежать на Твари, покуда она бессмертна. Вот как они мне сказали.

– Значит, это навсегда. Да, плохо дело, – пробормотала девушка. – А ты… можешь добровольно отказаться от бессмертия?

Великан нахмурился, точно эта мысль никогда еще не приходила ему в голову.

– Не знаю. Я ни разу не пытался. Сейчас меня беспокоит лишь двойственность нашей магии. Магия отвергает магию. Я еще не до конца понял эту идею, слишком уж она нова. Если мою магию уничтожить, наверное, и бессмертию придет конец, а вместе с ним и проклятию.

– Но сейчас твоя жизнь тесно сплетена с магией, – напомнила Эрис. – Если совет победит твои чары, тебя убьют.

– Верно. Это опытные чародеи, им под силу меня одолеть безо всяких последствий. – Великан кивнул на грозовые тучи над обсерваторией. – Но все, что ты тут видишь, – засуха, пустыня, – это мои попытки впитать силу твоей магии, чтобы укрепить свою. Не так уж я и беспомощен.

– Но если ты погибнешь и я захочу тебя вернуть…

Чудовище тяжело вздохнуло.

– Эрис, мы же это уже обсуждали.

– Давай продолжим. Пожалуйста.

Великан уткнулся носом ей в шею.

– Забудь, что ты проводник для магии. Вспомни, что чувствовала во время пробуждения, и усиль эти ощущения.

Эрис нахмурилась.

– Как можно усилить спокойствие? Это все равно что пытаться сделать тишину громче.

– Видишь, не все так просто. Я могу посоветовать только нырнуть корнями еще глубже, впитать всю силу и попробовать. Я пытался. Не получилось. И теперь эти люди прокляты, обречены снова и снова переживать предсмертные секунды. – Великан содрогнулся и крепче прижался к девушке. – Конечно, промельк жизни лучше небытия, но он муке подобен.

– Значит, биться нам нельзя. Надо сделать так, чтобы тебя не нашли.

– Есть другой путь, – сообщило Чудовище и легло сверху, обхватив ладонями лицо Эрис. – Слейся со мной, черпай мою магию. Если будем действовать вместе, есть шанс их победить.

– Я не стану воевать с сестрами.

– Не с сестрами, а с Кешгиумом. Если совет это все задумал, как ты и рассказываешь, мы дадим ему отпор, а сестер не тронем. Придумаем, как их уберечь.

Биться или спрятаться. Второй план она представляла очень смутно. Как беспрепятственно оградить Чудовище? Если совет может ворошить пепел и рассекать камни чарами, великану негде спрятаться. Но и кровопролития девушка не хотела. Если они проиграют, в городе появятся новые статуи с изображением поверженной Твари, одна страшнее другой. Нельзя гарантировать победу в битве с тремя магами и их батальонами, даже если действовать совместными силами. А за призрачный успех она получит бессмертие, всецело подчинится магии и прослывет колдуньей.

Эти мысли она решила не высказывать, но Чудовище прочло это по глазам и приподняло ее подбородок длинными пальцами. Потом склонило голову набок, ловя взгляд девушки.

В глубине души встрепенулась юношеская вера в то, что она все же сумеет их спасти.

– Наверное, лучше было бы, не появись из-за меня та трещина в горе. Тогда отец и не смог бы посадить эти розы.

– Тогда мы бы не встретились.

– Думаешь, оно того стоит? Столько гнева, сплошная разруха, а в награду лишь любовь?

Великан прижал ее к матрасу, обхватил ногой ее бедра.

– Эрис, если бы я знал, что ты меня полюбишь, я бы ждал у горы и не побоялся бы вечных мук.

Девушка радостно рассмеялась, устраиваясь поудобнее.

– Это ты сейчас так говоришь. Подожди несколько столетий – и начнешь на стену лезть от моего упрямства!

– Ты как-то сказала, что никогда не будешь мне лгать, – напомнило Чудовище без тени веселости в голосе. – А я надеюсь, что ни разу не дам тебе повод усомниться в правдивости моих слов. Радость, которую ты мне даришь…Такого я не испытывал никогда, даже в тот краткий миг, когда стал хозяином всего мира. Ты готова была рискнуть жизнью, лишь бы меня защитить, ты показала мне и моему краю, что такое сочувствие. Такого в моей жизни еще не было. Прежде я никогда не любил. И я твой, целиком и полностью.

Тронутая этим признанием, девушка прижала Чудовище к себе, впилась ему в губы страстным поцелуем. Отчаяние, которое она ощутила в усыпальнице, преобразилось в нечто другое – в гнев. За ним явится совет. Трое сановников, которые появляются только на церемониях, а все остальное время скрываются в Храме. А с их именами на устах выступит армия – людское море в одинаковых доспехах, в котором не будет ни единого знакомого лица. Лишь безымянные души, к которым она никогда не прикоснется и которых так и не узнает.

А вот его души она коснулась, как и изуродованного тела, теперь лежащего рядом. О, эта кривая усмешка, сломанный рог, нервное поглаживание ладони большим пальцем в минуты переживаний. Пальцы Эрис легонько дернулись. Да она землю рыть готова, чтобы только его спасти.

Душа ожесточилась. Ее сестры сделали выбор, так что же она медлит? Нельзя спасти всех.

Хватит с нее попыток.

Если кто-то из вас за ним явится, я всех уничтожу ради него.

Эйфория рассеялась, тело отяжелело. Эрис откинулась на подушки.

– Осада только началась, – сжав его руку, сказала она. – У нас чуть меньше месяца на подготовку. Мы спасем тебя и моих сестер. Мне плевать, что будет с советом. Если придется пролить кровь, я готова.

Великан растянулся рядом. Его грудь ходуном ходила, но дыхание постепенно становилось глубже и медленнее.

– Будь я свободен от этого места, может, все не зашло бы так далеко.

– Здорово