их помощью заливали водой встреченный корабль. Впрочем, невыдача черпака тоже плохо работала, так как, встретив отказ, души утопленников приходили в неистовство, и всё заканчивалось опять же на дне морском. Местные жители построили храм Амидадзи в Акамагасэки. Неподалёку расположилось и кладбище. Всё это немного успокоило проигравших вояк, но открыло путь для отдельных всплесков их посмертной активности уже на суше.

Всё началось с того, что настоятель храма Амидадзи поселил при своей обители некоего слепца Хоити. Этот Хоити удивительно искусно играл на биве и умел так спеть о сражении при Данноура, что рыдали прихожане, самураи, настоятель храма и, как говорили, даже черти в аду. Слепца такое положение дел вполне устраивало: верная миска риса, крыша над головой и исполнение любимого произведения — не так уж плохо для одинокого калеки.

Однажды ночью Хоити сидел на ступенях храма и наслаждался пением цикад. Неожиданно цикады замолкли, и Хоити понял, что кто-то приближается. Побрякивали доспехи, ноги тяжело топали по дорожке — несомненно, явился какой-то самурай. Подозрения Хоити оправдались: суровый воин, не вступая в долгие разговоры, потребовал следовать за собой. Его господин, остановившийся неподалёку, узнал о несравненном искусстве музыканта и желал послушать песню о битве при Данноура. Хоити не привык спорить с сильными мира сего и послушно пошёл, ведомый невидимым посланцем. Вскоре они оказались в парадном зале какого-то замка. Потрескивал огонь в светильниках, шуршал шёлк, и позвякивали доспехи воинов. Аудитория ждала. Хоити исполнил свой хит и замолк в некотором смущении. Бывало, что его пение выбивало слезу у неискушённых деревенских зрителей, но тут он поразил в самое сердце неизвестных аристократов. Женщины захлёбывались сдержанными рыданиями, слышались скрип зубов и глухие стоны самураев, пытавшихся сдержать чувства. Хоити был провозглашён величайшим национальным сокровищем, равных которому нет в мире. Слепца мягко, но настойчиво попросили заходить ещё. Раз шесть. В ближайшие ночи.

Будь Хоити повнимательнее к местным легендам, он бы мог сообразить: какому аристократу будет интересно слушать историю о гибели Тайра столько ночей подряд! Причём именно в том самом месте, где род Тайра и нашёл свой безвременный конец. Если бы он напряг память и вспомнил, что никакого замка вроде того, где он выступал, поблизости нет, то ответ на вопрос отыскался бы сразу. Слушать о решающем событии в истории рода Тайра семь ночей подряд интересно прежде всего представителям рода Тайра. Они давно умерли, но это уже частности.

Очередная ночная отлучка Хоити привлекла внимание монахов, но от расспросов Хоити уклонился (хитрые слушатели попросили не говорить о них). Настоятель оказался догадливее певца и сразу заподозрил, что дело нечисто. Монах, приставленный наблюдать за слепцом, быстро нашёл сбежавшего музыканта. Звуки бивы и пение выдали того с головой. Как и следовало ожидать, Хоити нашёлся на кладбище, возле гробницы несчастного Антоку. Вокруг кружили призрачные огоньки — благодарные слушатели нашего незадачливого героя. Монах утащил слепца прочь. Интересно, что бесчисленные духи не пытались ему помешать, рассчитывая получить своё позже. Настоятель всплеснул руками и прямо сказал, что дело плохо. Мертвецы так просто не отвяжутся, каждую ночь их безумство будет возрастать, и в конце концов они разорвут свою жертву на куски! Обезумевшие поклонники — это очень опасно, а если они к тому же ещё и мертвы, то дело совсем плохо.

Тело Хоити покрыли строками священных сутр и приказали сидеть молча и неподвижно, хотя бы сами черти явились сюда. Сам настоятель и монахи благоразумно удалились прочь, не желая нарушать спокойствие великого музыканта.

Мёртвый воин Тайра явился, как обычно. Но напрасно он звал Хоити — благодаря священным письменам он стал невидимым для потустороннего гостя. Став мёртвым, самурай сохранил нетерпение и резкость, присущие ему при жизни. Плюнув на неблагодарного живого, не желающего слушать похвалы благодарной публики, призрачный вояка собрался уже уходить, но заметил маленькую брешь в защите Хоити. Невнимательный настоятель не позаботился раскрасить уши слепого. В них и вцепился посланник Тайра. Возможно, он надеялся таким образом утащить непокорного за собой, а может, просто решил раздобыть хоть какое-то доказательство того, что он старался выполнить свой долг. После секундного усилия мертвец оторвал уши и убрался прочь, оставив Хоити обливаться кровью и сжимать зубы в попытках сдержать крик. Стало ясно, что слова настоятеля о свирепости мертвецов, — не пустой звук. Если один покойник с лёгкостью оторвал уши, то страшно подумать, на что способно целое сборище этих тварей!

Хоити пришёл в себя; вокруг хлопотали монахи, а настоятель громко поносил себя за невнимательность и забывчивость, чуть не погубившие музыканта. Вскоре к пострадавшему прибыл опытный лекарь, позаботившийся о ранах. Слух несчастного пострадал, но не исчез полностью. Известно, что Хоити продолжил свою карьеру исполнителя. Произошедшее принесло ему такую известность, какой он никогда бы не получил, оставаясь обычным певцом. Простые и знатные, бедняки и богачи толпами валили к храму Амидадзи, желая послушать «того самого» Хоити. Не каждый день можно посмотреть на человека, пленившего своим искусством мертвецов из далёкого прошлого и при этом оставшегося живым! Тут есть чему удивляться. Дары потекли рекой, и вскоре наш Хоити стал весьма богатым человеком, что несколько скрасило его малозавидное положение.

Интересно, что Хоити был не единственным деятелем культуры, пострадавшим от активности Тайра. Некий странствующий музыкант по имени Данъити волею судьбы оказался в тех же местах. Он остановился на ночлег при храме секты «Чистой земли», но поспать ему не удалось. Ночью кто-то постучал в дверь. На пороге обнаружилась молоденькая служанка, умоляющая следовать за ней. Её госпожа страстно хотела насладиться исполнением какой-нибудь песни, а благородный господин известен как выдающийся певец. «Так ведь ночь на дворе», — промямлил Данъити. «Я не поняла: кто здесь знатная госпожа, а кто — бедный музыкант?» — ответила служанка и бодро потащила удивлённого Данъити за собой. Вскоре они прибыли в замок, великолепие которого ошеломило неискушённого музыканта. Он-то был вполне зрячий и не имел нужды строить предположения, куда его занесло. Величественная и прекрасная госпожа, любительница ночного пения попросила исполнить последнюю главу девятого свитка под названием «Утопленница Кодзайсё». Данъити выполнил пожелание хозяйки, чем привёл её и окружающих в восхищение. Принесли чай и сласти, и наш герой несколько оживился. «Сыграй ещё разок», — попросила хозяйка. «Что же вы хотели бы услышать?» — поинтересовался Данъити. «Да то же самое, очень мне эта история нравится», — задумчиво протянула дама. Озадаченный, он ударил по струнам и запел, слегка поёживаясь под пристальным взглядом слушательницы, но тут концерт был прерван самым странным образом. «Ты что тут делаешь?» — воскликнул кто-то, и мощный