должны остаться нетронутыми.

Сармат перевёл взгляд на ремонтную перчатку и занялся настройками режущего луча, попутно вспоминая, при какой температуре плавятся стеклянистые фрилы.

— И ещё одна просьба, — Хольгер, дождавшись, когда он закончит с резаком, тронул его за плечо. — Мне тут очень сильно не хватает фрилоплавильной печи. И если речь о плоском слоистом материале, то понадобится прокатный стан. Не слишком большой, двадцати сантиметров в ширину хватит, в крайнем случае можно обойтись десятью.

— Сделаю, — пообещал Гедимин, задумавшись на пару секунд. — Будет готово через неделю.

— Постарайся сделать стан для очень тонких листов, — Хольгер снова прикоснулся к его плечу. — И они должны быть максимально ровными. При толщине в десять микрон любая пылинка может всё испортить.

— Понятно, — кивнул Гедимин. — Две недели.

— Спасибо, — улыбнулся химик, сжимая его ладонь. — Не знаю, как бы мы без тебя обходились…

— Прокатный стан? — из-за плеча Гедимина выглянул Айрон, и ремонтник сердито сощурился — он как раз примерялся к листу фэнрила, и филк под руку полез совсем некстати. — Мы что, будем строить тут завод?

Хольгер взял его за плечо и осторожно отодвинул от верстака.

— Привыкай, мой малорослый друг, — ровным голосом сказал он. — Нам часто приходится строить заводы.

…Хольгер и Константин уже склонились над микроскопом, поочерёдно разглядывая срез фэнрила и оживлённо переговариваясь (Гедимин не вслушивался — он думал о плавильной печи и время от времени добавлял к списку деталей на листке из ежедневника ещё пару наименований), когда Линкен отвернулся от стены, которую до сих пор разглядывал, провёл пальцем по шраму на лице и криво ухмыльнулся.

— Эй, тески! А что, на этих стёклах можно нарисовать любые картинки?

— Да, и нам как раз нужен образец, — оторвался от микроскопа Константин. — У тебя есть разумные предложения?

Линкен выразительно хмыкнул и достал из кармана смарт. Потратив полминуты на щёлканье по клавишам, он показал сарматам кадр из небольшого видеоролика — пылевой «гриб» на длинной вытянутой «ноге». Присмотревшись, Гедимин понял, что крошечные фигурки у его подножия — одноэтажные постройки.

— Старое видео — ядерные испытания, — пояснил Линкен. — Могу разложить по кадрам. Сделаете такую стекляшку? Так бы смотрел и смотрел…

Сарматы переглянулись. Гедимин с трудом скрыл ухмылку.

— Слишком много слоёв для пробной заготовки, — покачал головой Константин. — Мы начнём с более простого видео, в три-четыре кадра. Когда разберёмся, как это работает… посмотрим.

«Надо будет сделать ему пластину со взрывом,» — подумал Гедимин. «Константин не будет делать. Прикинется, что забыл. Придётся мне.»

08 октября 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Гедимин, у нас уточнённые данные! — Хольгер похлопал ладонью по защитному полю, и ремонтник, недовольно щурясь под тёмной маской, оторвался от остывающего фрилового полотна и повернулся к силуэту по ту сторону купола. Бросать нагретую протяжную ленту не хотелось — надо было закончить с ней до того, как температура упадёт, и фрил начнёт твердеть.

— Толщина полотна — пять микрон, — сказал Хольгер. — Ровно пять.

Гедимин поморщился.

— Обязательно менять требования на ходу?

— Извини, — развёл руками химик. — Мы сами не всё понимаем.

«Пять микрон…» — сармат сощурился и присел так, чтобы верхний край ленты оказался на уровне его глаз. Так лучше были видны микроскопические дефекты. Над лентой с увеличительным стеклом склонился Линкен, но сквозь поднимающиеся испарения ничего было не разглядеть, и взрывник вертелся, пытаясь пристроиться не в потоке пара.

— И ещё вон там! — Айрон куском стальной проволоки указал на небольшой дефект у дальнего края ленты. Гедимин молча перебрался туда и поднёс к полотну лучевой резак. «Не люблю работать с такой мелочью. Глаза потом болят.»

…Ленты и прокатные валки остывали в потоке холодного воздуха, и серый пар поднимался над ними, уходя в вытяжку. Гедимин выбрался из-под защитного поля, сдёрнул маску и перчатки и провёл ладонью по лбу, уже не заботясь о чистоте. Надбровные дуги отводили пот от глаз, и он стекал ко рту; соль хрустела на зубах.

— Пять микрон, — выдохнул ремонтник, поворачиваясь к Хольгеру. Тот, виновато щурясь, протянул ему мокрую ветошь.

— Гедимин, ты бы поел.

У порога стоял робот-уборщик с прикреплённой к спине корзиной. В ней лежали пустые контейнеры из-под воды и Би-плазмы. Порцию Гедимина кто-то переложил на его верстак, и сармат перебрался на привычное место и вскрыл упаковку. Ёмкость с водой опустела мгновенно; кто-то из сарматов молча поставил на верстак большую чашку с жидкостью — что-то из лабораторной посуды Хольгера.

— Вода и соль, — пояснил химик. — Осторожнее с перегревом! Можно было разделить эту работу на две части.

— Нет, — буркнул Гедимин, не вдаваясь в разъяснения. Ему хотелось только пить. Готовые детали остывали, — с утра можно было приступать к сборке станка. Печь уже была готова, и Хольгер с Константином уточняли последние детали состава. Иджес сидел с ними, изредка тоскливо поглядывая в сторону Гедимина и почти готового механизма. Увидев, что ремонтник доел Би-плазму и молча смотрит на коробку с ненужными деталями, он выбрался из-за стола и подошёл к верстаку.

— Совсем как в нашей лаборатории, куда приходилось вползать на четвереньках, — усмехнулся Иджес, трогая пальцем одну из запчастей. — А это что?

Гедимин сфокусировал взгляд на «детали» и сам ухмыльнулся — механик заметил среди металлических, фриловых и стеклянных обломков очищенный череп змеи и несколько её рёбер. Биологическая очистка не подвела — Гедимин, правда, не знал, в какой муравейник Кенен засунул эти останки в начале октября, но вернул он целые кости без следов мышечной ткани.

— Змеиный череп, — ответил сармат. — Сделаю из него что-нибудь.

— Кости — хрупкая штука, — покачал головой Иджес. — Чуть что, трескаются. Их бы залить в прозрачный фрил… Я видел такие вещички.

— Надо подумать, — отозвался Гедимин. — Хочешь костяную цацку?