Кабинет и спальня Его Величества – в одной комнате, просторной и светлой, у изголовья узкой походной кровати и на столике возле неё – маленькие образки, старинные оклады. Работает Великий Князь за большим письменным столом. Просто всё, аскетически просто. Впечатление кельи. Кельи монаха-воина.

Рядом столовая. Открытые окна забраны кисейными щитами от мух. А завтрак из 2-х блюд незатейлив. Сам Великий Князь никогда ничего не пьёт кроме воды, разве, чтобы чокнуться, пригубит глоток мёду. За столом помимо обычной свиты бывает кто-нибудь из приглашённых.

Великий Князь – радушный и весёлый хозяин, создающий живое, интересное настроение. Общая беседа не смолкает ни на минуту. Его Высочество увлекательный рассказчик, чего бы ни касался. И в оценке общих настроений этой мировой войны, во взглядах на последние литературные новинки, в описаниях отдельных эпизодов того или иного боя – во всём чувствуется острый, наблюдательный, искрящийся художественными штрихами ум. Порою сверкают блёстки мягкого, меткого юмора. Великий Князь чудесно вышутил – к слову пришлось – никудышного принца Вида, погнавшегося за албанскою короной.

Этот же юмор и в карикатурах Его Величества, висящих на стенах и в дверях столовой. Остроумные бытовые и политические шаржи – в смысле рисунка и твёрдости линий говорят не только о талантливом дилетантстве, но и о чем-то значительно большем»[150].

В конце 1915 г. имя Михаила Александровича оказалось связано с крупным скандалом – так называемым «делом Братолюбова». Несмотря на то, что афёра была вскоре разоблачена, казна понесла большие убытки. Из всех свидетельств об этих событиях, наиболее точными являются воспоминания генерала А.С. Лукомского, сыгравшего в этом деле важную роль:

«В декабре 1915 года из Министерства внутренних дел ко мне поступил запрос, на каком основании и для какой надобности распоряжением главного начальника Петроградского военного округа явно незаконно реквизировано несколько домов в Петрограде.

Я немедленно соединился по телефону с главным начальником Петроградского военного округа, князем Тумановым, и спросил его, правда ли это.

– Да, правда.

– На каком же основании вами реквизированы эти дома и для какой надобности?

– По Высочайшему повелению. В точности и не знаю, что предположено делать, но эти дома приказано передать в распоряжение одного изобретателя, Братолюбова, под мастерские и под жильё рабочим.

– Кто вам передал это Высочайше повеление и почему вы не доложили военному министру или не сообщили мне?

– Эти распоряжения я получил в виде писем на моё имя от великого князя Михаила Александровича; в письмах определённо сказано, что распоряжения делаются по Высочайшему повелению. У меня не было никакого сомнения в подлинности подписи под письмами, и я думал, что военный министр и вы об этом знаете. Тем более что по распоряжению второго помощника военного министра, генерала Беляева, в распоряжение этого же изобретателя назначаются рабочие-солдаты.

– Вам должно быть известно, что подобное распоряжение о реквизиции домов в городе законом не предусмотрено и явно незаконно.

– Но ведь распоряжение сделано от Высочайшего имени. Как же оно может быть незаконно?

– Незаконно, потому что законом не предусмотрено. Может получиться крупный скандал. Получив эти распоряжения, вы обязаны были немедленно доложить военному министру. Военный министр доложил бы Государю, и недоразумение, конечно, выяснилось бы и было бы приказано эти распоряжения в исполнение не приводить.

– Как же мне быть? Завтра уже назначено выселение жильцов из одного из домов.

– Прошу вас, князь, распоряжение о выселении жильцов из реквизируемого дома отменить. А вас прошу завтра к 10 часам утра быть у военного министра, захватив с собой все письма, полученные вами от великого князя.

Затем я соединился по телефону с генералом Беляевым, который мне подтвердил, что и им получено письмо от великого князя Михаила Александровича с указанием, что по Высочайшему повелению, он должен назначить в распоряжение изобретателя Братолюбова (указан адрес) рабочих солдат – в числе, которое последний потребует.

Я попросил и генерала Беляева быть на другой день утром у военного министра.

После доклада военному министру было решено всякие реквизиции пока приостановить, а мне было поручено устроить свидание великого князя с военным министром.

Великий князь Михаил Александрович был в это время в Петрограде.

Я в тот же день вызвал к себе начальника штаба великого князя генерала Юзефовича. От него я узнал, что, действительно, великому князю было дано какое-то поручение Государем императором. Но подробностей Юзефович не знал и обещал в тот же день доложить великому князю желание военного министра его видеть.

На другой же день великий князь был у военного министра; в результате их разговора было решено, что Его Высочество договорится о подробностях дела со мной.

Через день приехал ко мне Юзефович и сказал, что великий князь не может принять меня на квартире своей жены, так как там у него нет буквально угла, где можно было бы без помехи переговорить, и что с разрешения вдовствующей императрицы его высочество примет меня в Аничковом дворце.

В назначенный день и час я там был.

Великий князь рассказал мне следующее. Как-то один из великих князей доложил в Ставке Государю, что есть некий Братолюбов, изобрётший замечательную, всё сжигающую жидкость, которую с большим успехом можно применить на фронте. Но что, к сожалению, главное военно-техническое управление по обыкновению отнеслось к изобретателю недоброжелательно: жидкость его не приняли; не произвели никаких опытов, а просто заявили, что она не нужна.

Великий князь просил разрешения привезти Братолюбова в Могилёв и показать опыты с жидкостью Государю.

Государь заинтересовался и поручил великому князю переговорить с начальником штаба Алексеевым и показать ему (Государю) опыты с жидкостью.

Опыты состоялись на полигоне около Могилёва. Великий князь Михаил Александрович, будучи в то время в Ставке, попал на опыты случайно.

Опыты дали блестящие результаты. Оказалось, что деревянные сооружения, приготовленные чучела и даже совершенно сырое дерево и сырая солома, облитые той жидкостью, сгорают дотла, развивая страшный жар. Загорается же эта жидкость или самостоятельно под действием воздуха, или от удара пуль, в которые вставляются капсюли с особым возбудителем.

Было доложено Государю, что пользоваться этой жидкостью можно различно; можно с аэропланов поливать постройки и поля хлебом; можно особыми помпами обливать окопы противника; можно, наконец, устраивать особые резервуары в виде ранцев со шлангами и употреблять эту жидкость при атаках укреплённых позиций.

После опытов Государь решил, что Братолюбову заказ на жидкость дать надо, и, обращаясь к генералу Алексееву, спросил, не будет ли правильно поручить кому-нибудь, по его, государя, выбору, наблюсти за правильностью и срочностью