— Я всегда поддерживал все планы Альбуса, даже если не очень понимал их смысл или сомневался в том, стоит ли делать то или это. Поэтому я, пожалуй, поддержу его требование. Мой покойный друг всегда смотрел дальше, чем я, и видел скрытое, — высказался Элфиас Дож.

— Мы с Эммелиной против, — высказалась за обеих Гестия Джонс. — Я доверяю мнению Кинга и Аластора. Если они говорят, что министр делает всё правильно — зачем его убивать? И да, если большинство решится на убийство — мы тоже выходим из Ордена. Нам не хотелось бы целоваться с дементорами за чужие дела.

— Я поддерживаю Эммелину и Гестию по обоим вопросам: я против убийства и выхожу из Ордена, если остальные «за», — заявил Дедалус Дингл.

— Молли, вы как будете голосовать: каждый отдельно, или вы все «за»? — уточнил Кингсли.

— Все «за», — ответила Молли, — восемь голосов.

— Семь, — чётко произнесла Гермиона, — я не буду голосовать за убийство кого бы то ни было.

— Приказ матриарха Рода, в который ты отдана по контракту, — ухмыльнулась Молли, — восемь. Давай, девочка, возрази мне.

Гермиона попыталась что-то сказать, но лишь схватилась за горло. Посмотрела с ненавистью на миссис Уизли, встала и пересела от стола к барной стойке, где налила себе стакан воды из стоявшего там кувшина.

— Дуг? Ты что скажешь? — спросил Кингсли.

— Я воздерживаюсь. Буду, как большинство, — ответил Флетчер.

— Нимфадора?

— Тоже воздержусь. Хоть я и работаю на Министерство, но есть сомнения, что я не вижу всей картины, чтобы оценить вред или пользу от этого убийства.

— Аберфорт?

— За, хоть мне не всегда нравились планы брата, но он всегда знал, что делает.

— Итого мы имеем семь голосов «против», два голоса воздержавшихся и десять голосов «за». Я голосовал «против», слагаю с себя полномочия главы Ордена и выхожу из его состава. Перед этим спрашиваю: Эммелина Вэнс, Гестия Джонс, Дедалус Дингл, Ремус Люпин, Аластор Грюм — вы подтверждаете свой выход из ордена?

— Кинг, ещё я! — вскинулась Минерва, которая пребывала в шоке от сегодняшнего собрания.

Все перечисленные подтвердили свой выход из Ордена, а так как клятва члена Ордена включала в себя соблюдение тайны информации, озвученной на собраниях, то они встали и начали уходить. Ремус задержался рядом с Ригель и дал ей записанный на листке адрес Аластора, сообщив, что он теперь живёт там.

— Приходи в гости, только заранее нужно договориться, так как мы оба сейчас работаем на Министерство.

— Рада, что у тебя налаживается жизнь, — искренне ответила Ригель, потому что она всегда радовалась, когда у людей, хоть и почти посторонних ей, всё было хорошо.

— Гарриет, Гарриет! Не спеши уходить! — бросилась к Ригель Молли. — С тобой кое-кто хочет поговорить!

— И кто же этот кое-кто? — постаралась натурально удивиться Ригель.

— Дамблдор с портрета, который находится тут. Это особый портрет, не такой, как в Хогвартсе.

— Ну что, Север, стоит нам с тобой пойти поговорить с директором? — спросила Ригель у Северуса.

— Кар! — ответил ворон, что означало «да», так как, если бы было «нет», то он бы промолчал.

— Ну идёмте, миссис Уизли, узнаем, что хочет сообщить мне портрет усопшего директора.

Глава 19. Ригель и Дамблдор & У мастера Галлогласса

Когда Ригель начала подниматься на второй этаж, Молли попыталась проследовать за ней, но, получив от юной ведьмы очень выразительный взгляд, остановилась на первой же ступеньке. Зайдя в комнату, Ригель запечатала дверь связкой из трёх видов запирающих чар и наложила родовое заклятье отсечения пространства. Это не давало возможности подслушать разговор как магическими способами, так и обычными магловскими, так как временно между дверью и комнатой возникал разрыв пространства, дающий эффект того, что коридор за дверью и комната внутри находились как бы в совершенно разных местах. Так что даже Удлинители ушей близнецов для подслушивания и гоблинские штучки Билла для взлома чар и заклинаний будут бесполезны.

Ригель ещё при первом взгляде на картину, пока занималась чарами, обратила внимание на то, что Дамблдор на портрете не сидел в кресле, не стоял спокойно, как другие директора Хогвартса, а нервно прохаживался внутри рамы туда-сюда. Увидев, кто оказался в комнате, Альбус сразу подошёл ближе к краю и произнёс:

— Гарриет, девочка моя, как я рад тебя видеть!

— Не могу ответить вам тем же, — проговорила Ригель. — Скажите коротко, что такого важного вы хотели мне сообщить, да я пойду.

— Я хотел узнать, когда ты собираешься начать поиск крестражей?

— Я приму решение о времени поиска, как только у меня улучшится изрядно подорванное вашими усилиями здоровье и стабилизируется магия.

— О чём ты, девочка моя? В чём ты меня обвиняешь?

— Если коротко, то во всём: от смерти моих родителей до накачки меня зельями семейкой Уизли под вашим чутким руководством.

— Что ты! Откуда ты взяла эту чепуху, девочка моя?

— В Гринготтсе взяла, у гоблинов. Будете дальше играть в Фазе Кристмаса, или поговорим, как нормальные взрослые люди?

Известие о том, что Поттер побывала в Гринготтсе, явно Альбуса не обрадовало. Его лицо сначала перекосилось, а затем приобрело жёсткое выражение, которое скорее бы подошло магу с внешностью бойца, чем Доброму Дедушке Дамблдору.

— Ну, изволь, — произнёс Альбус новой формации. — Как я понимаю, ты приняла род в Гринготтсе?

— Правильно понимаете, портрет директора Дамблдора, но это, в целом, вас не касается. Ещё раз спрашиваю вас: что вы хотели мне сообщить? Если хотите говорить — говорите сейчас, если нет — я ухожу.

— Ты в курсе, что ты сама тоже крестраж?

— Была, сейчас уже нет. Очень повезло, что я почти утонула в той пещере. Видимо, в какой-то момент я пережила клиническую смерть, и крестраж самоубился и исчез. Как вы можете видеть, даже шрама практически не осталось. Что-то ещё?

После этого вопроса Ригель ощутила прикосновение ментального щупа к щитам на её разуме. Ворон на плече сидел тихо, стараясь не привлекать к себе внимания, и оценивал разговор. Поскольку Северус не проявлял никаких признаков беспокойства и не требовал уходить, Ригель