– Девочка, – донесся голос мадам ле Кальве.

– Могу я подержать ее? – прохрипела я.

– Я только приведу ее в порядок. – Это снова заговорил доктор.

– Нет! – крикнула я. – Отдайте ее мне. – Я должна была увидеть ее. Мне нужно было убедиться, что она настоящая.

Он передал мне новорожденную, и я уткнулась лицом в теплое тельце дочери, орошая его своими слезами.

– Я буду беречь тебя, – пообещала я.

Часть третья. 1963

Глава 49

Париж, май 1963 года

Жозефина

Просыпаясь, Жозефина оглядывает квартиру Изабель, и Эрика и задается вопросом, могла бы она быть счастлива здесь, в Париже. Бывает полезно начать все с нуля. Она могла бы перевоплотиться в стильную парижанку и больше не чувствовать себя деревенщиной.

– Круассаны! – Эрик входит с бумажным пакетом. – Нет ничего лучше свежих круассанов на завтрак, не так ли?

Из спальни выплывает Изабель в пеньюаре.

– Как мило. – Она целует Эрика в щеку и забирает у него пакет. – Я приготовлю кофе.

Жозефина потягивается.

– Сначала пойду умоюсь.

Когда Жозефина возвращается из ванной, Изабель уже накрывает стол к завтраку, выставляя кофейник, корзинку с круассанами и клубничный джем. Жозефина садится к столу, и Изабель наливает ей кофе.

– Ночью я приняла решение, – объявляет Жозефина, переводя взгляд с Изабель на Эрика. – Я не собираюсь изучать инженерное дело, как хотела мама. Я намерена заняться литературой.

Изабель улыбается.

– Как здорово! Тебе это понравится, и ты будешь первой в семье, кто поступит в университет.

– Так ли? – Слово «семья», по-видимому, приобрело другую коннотацию с тех пор, как она узнала, кто ее настоящий отец. – Мы не можем быть в этом уверены. Может, мой отец учился в университете или кто-то из его семьи. – Она прикусывает нижнюю губу, думая о своей семье, которую никогда не видела, как и своего деда, живущего здесь, в Париже. Вероятно, он ненавидит ее только за то, что у нее отец – немец. На самом деле Жозефина не особо скучает по своим старикам; в конце концов, бабку и деда ей всегда заменяла Суазик. И не то чтобы ей одиноко, просто хочется узнать, каков он – единственный мужчина в семье, не считая Эрика, но тот даже не кровный родственник. Осмелится ли она попросить о встрече с дедом? Что в этом такого? Ну, если только он сам откажется…

– Как ты думаешь, я могла бы повидаться с дедушкой? – Вопрос звучит ясно и лаконично, скрывая тревогу.

Эрик брызжет слюной:

– Этот старый козел! Я бы тебе не советовал.

– Эрик! – Изабель свирепо смотрит на него.

– Он окончательно свихнулся. Хотя на самом деле, думаю, это пошло ему на пользу. – Эрик намазывает джем на круассан. – Он не разглагольствует так, как раньше, или забывает, о чем начинал разглагольствовать.

– Просто иногда путается в мыслях. – Изабель защищает отца.

– Он когда-нибудь упоминает меня? – спрашивает Жозефина.

Эрик и Изабель пристально смотрят на нее.

– Нет, – наконец отвечает Изабель. – Ни словом. Я не уверена, что он вообще помнит, что у него есть внучка. И он никогда не говорит о твоей матери.

– Тогда он может и не знать, кто я такая.

– Это правда. – Изабель, похоже, обдумывает идею. – Я могла бы спросить твою бабушку – посмотрим, что она скажет.

– Что еще у вас, девочки, запланировано на сегодня? – Эрик быстро меняет тему, вытирая крошки с уголков рта.

– La Tour Eiffel, Le Louvre[100], обед. После обеда – поход по магазинам. – Изабель улыбается Эрику.

– Обязательно купите что-нибудь элегантное. – Эрик встает из-за стола и наклоняется, целуя Изабель в макушку. – Помните, что вечером я приглашаю вас в ресторан. – Он ополаскивает руки в кухонной раковине и надевает пиджак. – Увидимся около семи.

– Au revoir, chéri[101], – кричит Изабель ему вслед, когда он выходит из квартиры.

Как только за ним захлопывается дверь, Изабель снова поворачивается к Жозефине. – Если ты все-таки встретишься с дедом, должна тебя предупредить, что он бывает довольно сварливым. И много кричит – совсем глухой.

– Я все равно хотела бы повидаться с ним.

– Конечно. – Изабель наливает еще кофе и смотрит на Жозефину. – Мне жаль, что мы не были для тебя семьей. Я надеюсь, нам удастся наверстать упущенное. Сейчас позвоню твоей бабушке.

Изабель закрывает за собой кухонную дверь и выходит в коридор, к телефону.

Жозефина разламывает пополам маслянистый круассан, наблюдая, как растягивается тесто; гадая, согласится ли дедушка встретиться с ней; воображая, как Изабель по телефону пытается уговорить бабушку; и уже чувствует себя отвергнутой. Она готова встать и сказать Изабель, чтобы та не суетилась. Ей невыносимо слышать, что дед не хочет ее видеть из-за того, кто ее отец. Такая несправедливость вызывает в ней вспышку ярости. Она даже не уверена, что еще хочет с ним встретиться.

– Все в порядке. – Изабель возвращается в комнату. – Мы можем поехать туда сегодня утром. Твоя бабушка говорит, что он, вероятно, все равно не поймет, кто ты такая, но, по крайней мере, ты с ним познакомишься. Мы представим тебя просто как Жозефину, посмотрим, как он отреагирует. На самом деле люди его мало интересуют.

Жозефина намазывает джемом круассан и жует, размышляя.

– Он совсем ослабел, – продолжает Изабель. – И во всем зависит от твоей бабушки.

Жозефина проглатывает кусочек круассана.

– Какой в этом смысл, если он не узнает, кто я?

– Тебе решать, Жозефина. Ты же сама сказала, что хочешь его увидеть.

– Ладно. – Она отбрасывает свои опасения, полагая, что, по крайней мере, бабушка будет рада ее видеть, как говорила Изабель.

Спустя час они неспешно бредут по Люксембургскому саду, направляясь к дому ее бабушки и дедушки. Изабель берет Жозефину за руку.

– Какой чудесный день. Мне не терпится показать тебе Париж.

– Аут! – кричит кто-то, заставляя Жозефину вздрогнуть. Затем снова раздается звук удара по теннисному мячу. Они идут дальше по обсаженным каштанами аллеям, останавливаясь, чтобы посмотреть на группу мужчин в беретах за игрой в pétanque[102]. На берегу озера перед большим особняком на металлических стульях друг против друга разыгрывают партии шахматисты.

– Ты в порядке? – Изабель сжимает ее руку.

Не совсем, было бы правильным ответом, но Жозефина говорит:

– Да, все хорошо, спасибо.

Вскоре они покидают парк, сворачивая на площадь Сен-Сюльпис, где монументальный фонтан изливает каскады воды. Изабель указывает на неприметную улочку на противоположной стороне, и они отходят от фонтана. У Жозефины перехватывает дыхание, когда она следует за Изабель через площадь и вниз по переулку. Вскоре они останавливаются перед массивной деревянной дверью бордового цвета,