обязанности не перестает показывать глубокую ненависть ко всему, что является русским. Газета “Минерва” служит ему орудием для того, чтобы распространять ложь, пригодную для удовлетворения его враждебности. Статьи против меня вставлены в этот листок, но я счел невозможным унизить себя до того, чтобы опровергать измышления, абсурдность которых, впрочем, всем здесь известна»[424].

Рикорд постоянно подвергался нападкам и со стороны командующих английской и французской эскадрами за его сотрудничество с определенными политическими силами Греции. По поручению своего правительства обвинения против Рикорда предъявлял и британский посол в Петербурге У. Хейтсбери. Хотя руководство России и отвергало эти обвинения, но, стремясь не обострять отношения с англо-французским блоком, оно постоянно призывало адмирала сохранять гармонию в общении с его коллегами. Сам же Рикорд считал нужным поддерживать, нравилось ли это кому-нибудь либо нет, «русскую партию» в ее усилиях по прекращению междоусобицы и достижению национального согласия. Это показывает эпизод с приездом в Навплию Т. Колокотрониса.

Колокотронис, выдающийся полководец войны за независимость и военный правитель Пелопоннеса, выступил с инициативой объединить военных представителей Пелопоннеса и Румелии, для того чтобы положить конец гражданской войне и анархии в стране. Кроме того, в канун прибытия в Грецию иностранного правителя с иностранными солдатами греческие предводители стремились зафиксировать наличие в стране национальной военной силы.

Рикорд поддерживал эти стремления. Он принял на своем корабле Колокотрониса, прибывшего в Навплию 26 августа (7 сентября) 1832 г. Узнав о его пребывании на флагманском корабле российской эскадры, английский и французский адмиралы потребовали выдворить из столицы главу «русской партии», так как он якобы прибыл туда для того, чтобы свергнуть правительство. Но Рикорд отверг это требование. Как он утверждал в своем донесении К. В. Нессельроде от 1 (13) сентября 1832 г., целью прибытия Колокотрониса в Навплию было положить конец кровопролитию и примирить враждующие партии.

Знаменитый полководец и политик пробыл на борту русского военного корабля четыре дня. За это время у него было много встреч с сенаторами, также он договорился о примирении с бо́льшей частью румелиотских вождей. Рикорд, предвидя, что его отношения с Колокотронисом могут вызвать новые нападки на него со стороны представителей Англии и Франции, считал свои действия вполне обоснованными и необходимыми.

Тем не менее упреки и жалобы по этому поводу последовали со стороны командующих эскадрами Англии и Франции. Об этом свидетельствуют многочисленные опубликованные документы Форин офис. Так, в письме от 27 августа (8 сентября) 1832 г. английский и французский адмиралы обвинили Рикорда в том, что, приняв Колокотрониса, который намеревался свергнуть существующее правительство, он якобы нарушил инструкции правительства о поддержке нынешних властей Греции вплоть до времени прибытия в страну баварского регентства. Но в своем письме от 29 августа (11 сентября) 1832 г. российский адмирал твердо поддержал Колокотрониса, миссия которого, по его словам, состояла в том, чтобы довести до сведения представителей держав информацию о тех бедствиях, которые переживает отчизна по вине существующих властей, и в том, чтобы добиться установления мира в стране посредством примирения враждующих партий. На упреки же союзных адмиралов по поводу того, что он оказал гостеприимство Колокотронису на своем корабле, Рикорд отвечал, что в данном случае он последовал примеру французского представителя в Греции Руэна, который предоставил в своем доме приют главе «французской партии» Колеттису[425].

Предполагая в то же время возможность упреков в свой адрес из Петербурга, Рикорд писал К. В. Нессельроде в донесении от 1 (13) сентября 1832 г., что, «доставляя средства к восстановлению мира, спокойствия и нормального положения, я не думаю, что я вышел за рамки моих обязанностей и без страха представляю мое поведение на суждение Вашего превосходительства»[426]. В ответ Нессельроде, не давая какой-либо прямой оценки действий адмирала в данном конкретном случае, в очередной раз напоминал ему, насколько важно, «чтобы Вы старались оставаться в соединении с Вашими коллегами и тщательно избегать всякого предмета дискуссий или несогласия с ними»[427].

Попытки Рикорда содействовать национальному согласию и прекращению междоусобиц эффекта не дали. Более того, французы, действуя в интересах главы «французской партии» И. Колеттиса, установили свое господство в Навплии и стали притеснять членов Сената, состоявшего в основном из сторонников «русской партии». В связи с этим сенаторы решили покинуть Навплию и перебраться в более безопасное место. Но осуществить это намерение решились лишь семь сенаторов – меньшинство членов этого органа. В ночь на 28 ноября (10 декабря) 1832 г. они тайно отплыли из Навплии и перебрались на остров Спеце.

Здесь они образовали временное греческое правительство, которому собирались вручить до прибытия Оттона кормило правления. Пост председателя временного правительства был предложен Рикорду. По словам автора исторического очерка о греческой войне за независимость, выбор этот объяснялся тем, «что за все время пребывания своего в водах Греции Петр Иванович Рикорд снискал всеобщее расположение греческого народа, любившего его за дознанные всеми чувства живейшей симпатии к греческому народу, его прямоту и твердость характера и за то, что русский адмирал пользовался более всех других искреннейшею дружбою покойного президента графа И. Каподистрии». Законность этого выбора сенаторы мотивировали тем, что, как уже говорилось, 5е Национальное собрание предоставило Рикорду право греческого гражданства[428]. Разумеется, избрание адмирала российского императорского флота главой греческого правительства могло иметь лишь символическое значение, и Рикорд отклонил эту честь.

Следует сказать, что в Петербурге не получили сколько-нибудь достоверной информации о столь значительном событии, как бегство части греческого Сената из Навплии. Рикорд сообщал, что он противился этому отъезду и направил Сенату соответствующее письмо[429]. При этом адмирал не упомянул, что сам переезд сенаторов произошел при помощи российской эскадры. К. В. Нессельроде в письме от 31 января (12 февраля) 1833 г. выразил удовлетворение в связи с тем, что Рикорд не был согласен с выездом Сената из столицы, но выражал сожаление, что адмирал обратился к Сенату сам, а не сделал это через барона П. И. Рикмана, поверенного в делах России в Греции. В подобном случае, продолжал вице-канцлер, это показало бы, что «люди, которые представляют Россию в Греции, действуют всегда на основании тех же самых инструкций и в самом совершенном согласии»[430]. Здесь вице-канцлер весьма прозрачно намекает, что между адмиралом и поверенным в делах отношения были не самыми лучшими. Рикорд никак не мог согласиться с мнением Рикмана о необходимости смягчить свою позицию в сношениях с английскими и французскими резидентами и адмиралами и идти им на уступки.

25 января (6 февраля) 1833 г. в Навплию прибыл на английском фрегате «Мадагаскар» баварский король Греции Оттон. Вскоре после начала баварского правления Николай I решил вернуть русские корабли на родину. В июне 1833 г. российские