Постелив нам в гостевой комнате на мансарде, она оставила нас вдвоем.

Вечер прошел спокойно. Белые ночи давно закончились, поэтому ужинали мы при свете керосиновой лампы. Лампочка Ильича висевшая в черном патроне на витом шнуре, без дизель –генератора светить отказалась. Сам хозяин продолжат сладко спать на топчане, заботливая жена накрыла его овчинным тулупом, чтобы не замерз.

Лидия Матвеевна чувствовала себя прекрасно, забыв об утреннем укусе, и была вполне довольна жизнью, рассчитывая завтра доехать с нами до Пялозера.

Постелив нам в гостевой комнате на мансарде, она оставила нас вдвоем.

Только сейчас Григорий Иванович начал задавать вопросы, терзающие его весь день.

— Витька, я понимаю, что в институте вас много чему учили. Но в жизни не поверю, что вам рассказывали при укусе змеи лечить человека её же ядом.

Как у тебя только хватило храбрости сделать этот укол? А если бы Матвеевна коньки отбросила?

Я вздохнул.

-Григорий Иванович, было бы здорово, если ты никому бы не рассказывал об этом случае. Понимаешь?

— Да понимаю, чего уж там не понять? — ворчливо ответил. — Я еще семь лет назад понял, что ты парень не простой. Голова у тебя варит, будь здоров. Слухи в училище о тебе разные ходили. Признаюсь, не верил им ни на грош. А сейчас, что-то начал сомневаться.

Разговор у нас не затянулся. Григорий Иванович, сразу заметил мое нежелание говорить на эту тему и поэтому быстро закончил с расспросами. Но на заметку себе явно взял. Не удивлюсь, если через какое-то время он обратится ко мне за помощью, или для себя, или для хороших знакомых.

Ночь прошла спокойно.

Никто нас не тревожил и не будил. А утром по всему дому поплыл аромат жареных оладий.

Так, что когда мы встали, на кухонном столе нас ожидал кипящий самовар и тарелки с оладьями.

Антоныч сидел за столом с унылой физиономией и что-то клевал в тарелке, похожее на овсянку. Наверно, наказание жены за вчерашнюю алкоголизацию.

Мы со Светловым, молча ему, посочувствовали, но от нашего сочувствия толку было мало. Все равно рюмку ему никто не налил.

Все же после двух чашек крепчайшего чая Антону Антоновичу стало легче, и он разговорился.

И чего только он мне не обещал затрофеить, от медведей до лосей. И очень расстроился, узнав, что на эту охоту мне уже не попасть.

После завтрака мы начали собираться ехать дальше. Лилия Матвеевна собралась раньше нас и ждала у машины с небольшим узелком.

— Лида, ты, это, когда ко мне соберешься? — спросил Асташев, целуя её на прощание.

— Когда свою колымагу починишь, и электричество на твоем кордоне появится, тогда и решу что делать, — бойко ответила та.

Вот кто бы сказал, что сутки назад женщина лежала без сознания, практически в коме.

Видимо, такие же мысли блуждали в голове у Светлова, судя по взглядам, которые он кидал то на меня, то на мою пациентку.

Час езды по лесной дороге и пятнадцать минут по шоссе, и мы попали в деревню Пялозеро.

Надо сказать, я её не узнал. Сейчас это был практически многолюдный поселок на высоком озерном берегу, поля с картофелем и ячменем вокруг. И главная улица в лежащих стадах овец и коз, из-за которых пришлось резко снизить скорость, так, как те даже и не думали уступать дорогу.

Какой контраст с будущим, из которого я появился, всего лишь несколько домов дачников, среди зарастающих лесом полей. От школы и фельдшерско-акушерского пункта не осталось даже фундамента. И ноль постоянных жителей. Ну, что же обычная судьба, обычного поселка Российской глубинки.

Хотя с другой стороны, развал начался еще раньше. Ведь Светлов смог без труда купить здесь дом под дачу. Значит, люди начали покидать деревню пока еще понемногу, но это не надолго. Скоро начнется массовый исход.

Высадив пассажирку около её дома, мы проехали еще чуть-чуть и остановились у симпатичного дома, обшитого вагонкой и выкрашенного в цвета украинского флага, о котором здесь еще никто слыхом не слыхивал.

— Вот моя дачурка, — гордо сообщил Григорий Иванович. — Третий год её лелею и пестую.

Пестовал он дачу хорошо. Все вокруг зеленело и благоухало.

Однако, меня дачные радости особо не волновали. Я приехал не свеклу полоть, или там, морковь. Мне нужны были судаки, вчера, к сожалению, рыбалка не получилась. Но сегодня вечерняя зорька полностью в нашем распоряжении, надеюсь.

Надежды оправдались. Ближе к шести часам мы вышли в озеро и начали нарезать по нему круги. И хотя лодочный мотор Ветерок жрал бензин, как в не себя, никто о нём не заикался.

После двух кругов у нас в лодке лежали четыре приличных судака килограмма по три каждый.

Григорий Иванович снисходительно наблюдал, как я вываживаю рыбу.

-Молод ты еще, Витек. Не понимаешь прелести рыбалки сетями. Приехали на природу, поставили сети, развели костерок. Достали бутылек. Выпили, поговорили за жизнь. Утром проснулись, проверили сети. Сняли улов, сварили ушицу, еще выпили, поговорили за жизнь. А ближе к вечеру домой.

А с тобой одни проблемы, бегаешь, суетишься, блесны цепляешь. По кустам ползаешь, сапоги зря топчешь. Учись парень, пока я жив.

Ну, что я мог ответить на такую философию? Рассказать, что мне интересен сам процесс ловли? Так Светлов меня не поймет, для него рыбалка — еще один способ обеспечить семью рыбой и больше ничего.

Так, что я промолчал, и мы поехали проверять сетки, нуждающиеся в проверке еще вчера. Вода в озере еще не начала остывать и снулая рыба быстро в ней портилась.