– Тебе было шестнадцать. – Я погладила деда по плечу. – Ты ничего не мог сделать.

– Я много чего мог сделать. Я не должен был уезжать. Но всё это уже в прошлом. – Он потеребил свою длинную бороду. – Ты всегда можешь сделать одно. Верить своим инстинктам.

Дедушка отвернулся и стал что-то писать в журнале. Это был конец беседы, относительно мягкий. За последние десять минут он открылся передо мной больше, чем за всю прежнюю жизнь.

И тут меня осенило. Может, подсказка не в моих инстинктах? Может, подсказка в моих снах? Я так резко развернулась, что налетела на стол, отчего посуда на нём подпрыгнула и зазвенела. Каким-то чудом ничего не разбилось.

– У вас всё в порядке? – В мастерскую заглянул папа.

– Кирсти ещё не ушла? – спросила я, бегом возвращаясь на кухню.

– Нет.

– Тем лучше, потому что я знаю, какой следующий ингредиент!

Я перевела дух, не решаясь начать. Потому что, если я права, это потребует от Ищейки исключительного мастерства. К тому же этот ингредиент так хорошо охраняется, что добыча его может считаться на грани незаконных действий – потребовалось бы преодолеть массу бюрократических барьеров и собрать целую пачку бумаг с разрешениями множества инстанций, чтобы получить его законным путём. Хотела бы я знать, как действовала принцесса Эвелин, никого не потревожив. Достала его сама? Или заплатила кому-то астрономическую сумму? Может, одного из этих созданий держат где-то в Дворцовых конюшнях, а мы и не знаем? Хотя в этом я сомневалась.

Следом за папой я вышла на кухню, где меня ждали мама, Молли и Кирсти, мучаясь от нетерпения.

– Хвост единорога.

Раздалось дружное «ох».

– Ничего себе, – у Молли глаза полезли на лоб. – Я всегда мечтала увидеть единорога. – Любимой игрушкой Молли был засаленный плюшевый единорог со светящимся рогом, подаренный на шестой день рождения. Это по-прежнему было её любимое создание.

– Единорог! – Кирсти опустила голову на руки. – Неразрешимая проблема! – Единороги позволяли приближаться к себе лишь девственницам. Это сразу выводило Кирсти из игры.

– Почему? Я могу это сделать, – сказала я.

– Да неужели? – Кирсти недоверчиво задрала бровь.

– То есть? – пискнула я, не веря своим ушам. Кирсти хватило ума спрашивать о таком перед родителями?!

– Я видела, как прошлой ночью из твоей комнаты вышел Зейн.

– Нет! Мы с ним не… – у меня кровь прилила к лицу.

– Да не пищи! – Она предостерегающе подняла руку. – Я не об этом спросила. Всеобщее убеждение в том, что единороги подчиняются только девственницам – ошибочный предрассудок!

– Но ничего же… Я поверить не могу, что ты вообразила… Я ещё… – кажется, моя краснота уже перешла в нездоровый свекольный цвет.

– Воды принести? – рассмеялась Кирсти.

Я прикусила язык и заставила себя замолчать: никто не собирался меня судить.

– Но тогда о чём ты спрашивала? Почему я не могу это сделать? Я думала, что именно поэтому большинство Ищеек, работающих с единорогами, являются членами религиозного ордена, где приносят обет безбрачия.

– Имеется в виду девственность не в физическом смысле. Древнее определение любви имеет много значений, и только одно из них касается физического плана. Но он же и самый смачный, верно? – Кирсти игриво подняла брови. – Но на поверку единороги ещё более капризны. Вот почему я должна спросить, Сэм… ты когда-нибудь влюблялась?

– Нет! – Но сердце болезненно сжалось. Так ли это по-прежнему? Я замялась. – По крайней мере… Я не знаю. Не уверена.

– Но этим единорога не обманешь.

– Ох, Сэм, а я и не знала? У тебя появился бойфренд? – спросила мама. Я пожевала губу, но сказала:

– В общем, за последние недели мы с Зейном стали намного ближе. И прошлой ночью говорили…

– Он знал! – выпалил папа. Он явно разозлился.

Я побледнела, услышав его обвинение. Мама испуганно обернулась к нему:

– Джон…

– Конечно, он знал! Змей подколодный, заранее всё продумал! Он заставил Сэм поверить, что она влюбилась, как раз перед встречей с единорогом! По-вашему, это не подозрительно?

– Ничего он не «заставлял»! По-твоему, он заранее придумал и ту ночёвку в горах, и нападение йети? – накинулась я на папу. – Так или иначе это не ваше дело. – Глаза жгло от слёз. – Зейн заботится обо мне. Мы оба заботимся друг о друге. Он хотел бы работать вместе с нами над поисками зелья, а не против нас, – я злилась на папу всё больше и больше. По крайней мере, ему хватило совести смутиться и пожелать взять обвинения обратно, но меня уже понесло. – Мы найдём способ, мы кому-нибудь заплатим…

– Я созвонюсь с Сёстрами и попрошу выделить Ищейку… – начала Кирсти, но её прервал другой голос:

– Я всё сделаю, – сказала Молли. – Я разберусь с единорогом.

– Нет, – выдали хором мы с родителями.

Теперь настала очередь Молли обижаться. Она вскочила так, что подлетели её аккуратные косички.

– Вы никогда не позволяли мне помочь! Я тоже сильная, и я никогда не влюблялась. Я могу это сделать.

– Нет, Молли, это слишком опасно для тебя, – возразила я.

– Я тоже член семьи. И это наша Охота.

Я смотрела на неё. В эту минуту она показалась намного старше своих двенадцати лет. Кирсти тоже смотрела на Молли.

Но папа категорически не хотел соглашаться.

– Молли, это вообще не подлежит обсуждению. Мы наймём обученную Ищейку, и тогда вы обе останетесь в безопасности. И не забывай, что Эмилия по-прежнему где-то рыщет. Кто знает, что ей придёт в голову.

– Это нечестно. Вы позволяете Сэм делать, что она хочет, но мне вообще ничего не разрешаете! – Она выскочила из комнаты, и я услышала, как она бегом поднялась по лестнице и захлопнула дверь.

Я встала из-за стола. Я не отважилась посмотреть на папу, на маму и даже на Кирсти. Я злилась и стыдилась одновременно, отчего злилась ещё сильнее за испытанный перед ними стыд. Люблю ли я Зейна? Я даже не была в этом уверена. Но я понимала, что между нами многое изменилось, и это пламя в груди казалось новым и тревожным. Честно говоря, я до сих пор не очень верила в то, что он хотя бы помнит моё имя. Не говоря о том, что мы могли быть… в общем, особенными друг для друга… после того, через что сумели пройти. Я даже не осмеливалась облечь эти мысли в слова. Можно ли что-то сглазить, подумав об этом? Можно ли разрушить что-то прежде, чем оно успело начаться, если слишком сильно этого желать? Конечно