– Что, правда никого не осталось? А как же Арджун с Анитой? – Я боялась услышать ответ.

– Сообщают, что они целы.

Я перевела дыхание.

– Можно считать, им повезло, – продолжал Дэн. – Курьер доставил посылку с заклинанием в их мастерскую. По счастью, мистер Пател уехал на вызов и не пострадал от взрыва.

– Ужасно, – я уронила голову на руки. – Погодите, пожалуйста, я должна позвонить Аните.

Я набрала её номер, но она не взяла трубку, и Арджун тоже. Я написала на почту, в «Связной», завалила их сообщениями – всё без толку. Я их не винила. Даже представить сложно, через что они прошли.

Остаётся лишь благодарить удачу и звёзды, что они живы и здоровы.

– Ненавижу Эмилию, – сказала я, оторвавшись от своих девайсов. Меня буквально трясло от ярости. – Мы должны её остановить.

– Никто так и не сумел поймать её с поличным, – сказал Дэн. – Я слышал, что есть уже и те, кто принял её сторону. Дескать, мы несправедливо осуждаем Эмилию из-за прошлых ошибок, она заслуживает второго шанса…

– После того как она обошлась с нами в горах? Она же чуть нас не убила!

– Но этого никто не видел.

– Конечно не видел – если ты помнишь, мы сами скрывались от массмедиа!

– Эй, послов не убивают!

– Хватит на сегодня, – пихнула Дэна Кирсти. – Сэм, тебе пора на боковую. Завтра вернёшься домой, и мы сможем заняться следующим ингредиентом.

Следующий ингредиент. Теперь это главное.

Я готовилась лечь спать, нарочито затягивая каждый этап, прежде казавшийся скучной рутиной, как, например, чистка зубов или облачение в любимую пёструю пижаму.

Каждая мелочь казалась великой роскошью, и вершиной изыска стала мягкая постель с тёплым одеялом. Я решила, чем займусь завтра. Вторым делом после возвращения (сразу после жарких объятий со всеми родными) будет визит к Пателам. Я пойду к ним домой и буду просить прощения. Умолять, если понадобится.

Несмотря на утомление, заснуть удалось не сразу. Я взялась за журнал, размышляя о дедушке. Думаю, он будет гордиться моим трюком с горной вишней. Я записала на отдельной странице:

«Йети. Характерные черты: одиночество, упрямство, скрытность, медленно раскачивается на гнев – но долго хранит обиду. Впадает в глубокий сон под действием дыма из лепестков горной вишни. Шерсть йети (колючая, грубая, длина 10 см) может применяться в приворотном зелье».

Когда я наконец погасила ночник, в дверь тихо постучали. Наверное, Кирсти что-то забыла. Я снова включила свет и прошлёпала к двери.

Это был Зейн.

– Привет, – сказал он. Его чары – обычные – восстановились. Я испытала укол разочарования и смутилась своей пижамы.

– Привет, – всё, на что мне хватило ума.

– Можно…

– Ох да, конечно, – я неуклюже попятилась, натыкаясь на мебель. Мы застряли, запнувшись за кровать.

– Как ты себя чувствуешь?

– Уже лучше. Я всё ещё… – я всего на миг прикрыла глаза, но этого было достаточно, чтобы вернулась картина йети и его когтей. Царапины почти зажили при помощи имевшегося здесь в запасе зелья. Я, конечно, мысленно перечислила его ингредиенты. «Дикий орех – от ран. Тысячелистник – от кровотечений». Но память о пережитом вернулась. Я невольно вздрогнула.

– Вчера ты была поразительна. Честное слово – я ведь совсем рехнулся, когда мы оказались в том тупике… но ты сохранила голову на плечах.

– Твоя палочка подсказала мне идею.

Зейн покраснел от стыда.

– Всё время вспоминаю, как унижался мой отец. Это отвратительно.

Я положила руку ему на плечо.

– Твой отец сказал то, что считал нужным, чтобы спасти твою жизнь. Он пытался тебя защитить. Он был в отчаянии.

– Это было недостойно.

– А знаешь что? Я его не виню. Уж это было умнее, чем бросаться на пистолет.

– Да уж, пожалуй, – слабо улыбнулся он.

– Удачно, что мне подвернулась та горная вишня.

– И ты спасла мне жизнь. – Он взял меня за руку. – Серьёзно, ты удивительная девушка.

– Прекрати, – сказала я.

– Сэм, но я правда так считаю… – Он отпустил мою руку и даже обиделся.

– Я ведь слышала, что ты вчера сказал. Ты в восторге не от меня. Ты в восторге от самой идеи меня. Ты так долго ждал возможности поговорить со мной, потому что верил: раз я происхожу из такой старой семьи, значит, я какая-то особенная. Но позволь мне разрушить этот миф, Зейн: я не особенная. Особенная – это Эвелин. Она принцесса. А я – это просто я. Так что либо ты ценишь во мне меня, либо мы расстаёмся.

– Я ценю тебя, Сэм.

– Ты меня даже не знаешь толком. – Я отстранилась.

– Ладно, хорошо. Ты права. Мой дед был околдован вами, Кеми, и это заставило меня с тобой познакомиться. Он верил, что вы наделены какой-то загадочной силой, источником алхимического искусства. Но теперь я узнал правду. Ты просто очень умная, Сэм. Чрезвычайно умная. И оттого ты мне так нравишься. И я бы хотел узнать тебя как можно лучше, если ты мне позволишь.

Я уставилась на пятно на одеяле, не отваживаясь поднять на него глаза. Он сказал всё, о чём я только могла мечтать, предательское сердце никак не успокаивалось и норовило выскочить из груди. Он поднял руку и погладил меня по щеке.

– А ещё ты спасла мне жизнь.

Я посмотрела на него, он подмигнул. Я засмеялась – ничего не могла с собой поделать.

– Мы оба спасли друг друга, – сказала я.

– Именно. Ты единственный человек на свете, который знает, через что мы прошли. По-настоящему знает. – Он опустил руку, и моя щека горела от его прикосновений.

– Довольно странное первое свидание, – заметила я.

– История, которую хорошо рассказывать внукам, – он улыбнулся, но как-то грустно. – Через пару часов я Перемещаюсь в Нову. Отец…

Я не хотела это слышать, но не успела я что-то ответить, как порыв ветра так раскачал ставни на окне, что они с громким стуком ударились о стекло. Мы оба так и подскочили на месте. Наверное, это показалось бы смешным, но слишком свеж был пережитый нами смертельный ужас.

– Ты не мог бы остаться со мной, пока я не засну? – спросила я, проклиная предательски дрожавший голос. Но сейчас это был единственный человек, с которым мне бы хотелось быть вместе.

– Конечно.

Я вернулась в кровать, опустила голову на грудь Зейну и стала слушать, как бьётся его сердце. А потом закрыла глаза и крепко заснула.

Когда я проснулась, на столике возле кровати стояла чашка кофе, которой чары не давали остыть. Я пробурчала что-то сердитое насчёт извращённых привычек Талантов, но должна была признаться, что его тактика сработала.