Я захлопнул дверь, услышав его смех.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ

Эмма

— Сэл, это невероятно вкусно. — Я намотала спагетти на вилку. — И я обычно не люблю оливки.

— Простые ингредиенты, — сказал он, вытирая руки полотенцем. — Вот почему сицилийская еда так хороша.

Я не знала, прав ли он, но мне нравилось есть все, что готовил Сэл. Это блюдо из пасты — вяленые помидоры, оливки и каперсы, посыпанные сверху панировочными сухарями — было просто объедение.

— Ты всегда умел готовить?

— Я научился у своего деда. Он много лет управлял рестораном возле Театро Массимо.

— Я удивлена, что ты не продолжил его дело, — сказала я, откусив еще кусочек и чуть не умерев от счастья.

— К тому времени мой отец уже начал работать на покойного дона Бускетту. Дон Геро, как все его называли. В любом случае, жизнь слишком коротка для сожалений. Разве ты не считаешь?

Он говорил о моем браке и потенциальном ребенке?

— Я не уверена, что это одно и то же. У меня не было выбора во всем этом.

— Судьба, синьора, — могущественная сила. Никогда не стоит ее недооценивать.

Я не хотела спорить, но это не судьба. Это было вынуждено — произвести на свет ребенка с человеком, которого я едва знала. Было страшно думать об этом.

— Будет ли он хорошим отцом? — тихо спросила я.

Сэл прихромал, поставил бокал с вином на стойку и пожал мне руку.

— Он хороший человек, заботливый и сострадательный. И он борется, чтобы защитить тех, кого любит. Он будет прекрасным отцом, bella (красавица), даже если у него самого его не было.

Что-то успокоилось в моей груди, узел тревоги, о существовании которого я даже не подозревала, немного ослаб.

— Спасибо.

— Но, — продолжил Сэл, — ты должна знать, что в нашем мире есть правила и традиции. Даже дон Бускетта не может их обойти.

— Что ты…?

Задняя дверь открылась, и Сэл выпрямился, отпустив мою руку. Я оглянулась и увидела, как мой муж зашел на кухню. Его волосы были взъерошены, как будто он только что провел по ним руками, а старая футболка облегала внушительную грудь и плечи. У Джакомо была решительная походка, весь деловой, как будто он старался добраться из пункта А в пункт Б, сосредоточенный на своей цели.

И сейчас его внимание было приковано ко мне.

По всему телу пробежала волна покалывания. Он не удостоил Сэла взглядом, просто продолжал идти ко мне, и я не могла пошевелиться. Сердце бешено колотилось в груди, дыхание застряло в легких. Он был здесь.

И его намерение читалось на его лице. Настал момент.

Он остановился рядом со мной и положил одну руку на спинку моего стула. Другой рукой он коснулся моей щеки, излучая энергию, окружившую меня. Его запах был как кожа и лес.

— Ты закончила ужинать, bambina (малышка)? — спросил он тихим рокотом.

Сглотнув, я кивнула. Крошечные морщинки вокруг его глаз сморщились от удовольствия.

— Va bene (Все в порядке). Тебе понадобятся силы для того, что я для тебя запланировал.

Он нагнулся, схватил меня со стула и поднял на руки. Я выдохнула от удивления и обвила его шею руками, чтобы удержаться. Хотела сказать, что ненавижу, когда он ведет себя как пещерный человек, но промолчала. Его проявления силы были слишком горячими по причинам, вероятно, глубоко зарытым в моих хромосомах.

Глупая генетика.

Мы поднялись по лестнице. Я ожидала, что он отнесет меня в золотую спальню, где я спала, но он пошел в другую сторону, в противоположное крыло большого дома.

— Куда мы идем?

— В первый раз, когда я войду сюда, ты будешь в моей постели.

Между ног возникло тепло, пульсируя в такт моему сердцебиению. Да, генетика. Иначе почему мне так нравилась эта идея? Но она мне нравилась. Я была так возбуждена, что моя кожа казалась одновременно горячей и холодной, тело гудело от предвкушения.

«Порядочный мужчина не станет возбуждённым, думая о том, чтобы кончать в тебя, и размножаться».

Думал ли он об этом последние два дня? Бог знает, я думала. Почти каждую секунду бодрствования.

Мы не разговаривали, когда он толкнул дверь и внес меня внутрь. Его комната была небольшой, но аккуратной, кровать аккуратно заправлена. Я ожидала, что он положит меня на кровать, но вместо этого он поставил меня на ноги посреди комнаты, затем вернулся, чтобы закрыть дверь.

Я потерла руки, пытаясь чем-то заполнить тишину, которая усиливала напряжение внутри меня. Как он мог быть таким спокойным? Внутри меня все бурлило, возбуждение и нервы сплелись в тугой клубок, так что я не могла стоять на месте.

— Ты же знаешь, что у меня, вероятно, не овуляция, да? — пробормотала я, чувствуя необходимость продолжить. — Возможно, мне стоит начать измерять температуру и отслеживать любые изменения. Так мы узнаем, когда я наиболее фертильна…

— Эмма.

— Что?

Он наклонился, чтобы расстегнуть ремень.

— Теперь — раздевайся.

— Это поможет тебе возбудиться? — бросила я, пытаясь скрыть волнение.

— У меня уже два дня стоит от одной мысли о том, чтобы быть с тобой. Мне не нужна помощь, чтобы возбудиться. — Он выдернул кожаный ремень из петель и бросил его на пол. — Мне нужно как можно быстрее оказаться в тебе. Так что раздевайся и помоги мне.

Ой.

Не успела я что-либо ответить, как он стянул футболку, открыв всю эту великолепную мускулистую, татуированную кожу. Господи, он был создан для восхищения. Его тело — воплощение искусства, тип фигуры, которую мог бы изваять Микеланджело. Воин. Греческий бог…

— Эмма! Перестань на меня пялиться и двигайся.

— Я ничего не могу с собой поделать. — Я сняла майку. — Ты очень отвлекаешь.

Его взгляд был прикован к моей груди, все еще скрытой в лифчике, пока его пальцы разбирались с пуговицами на джинсах.

— Тогда позволь моему члену отвлечь твою киску, потому что я в отчаянии.

— Это потому, что ты не мастурбировал два дня?

— Нет, mia piccola innocente (моя невинная маленькая девочка), — Он стянул джинсы с бедер и вышел из них, обнажая внушительную выпуклость, видную сквозь тонкую ткань его трусов. — Это потому, что я не могу перестать думать о том, как снова тебя трахнуть. А теперь поторопись.

Я расстегнула шорты и выскользнула из них. Сняв бюстгальтер, увидела, как Джакомо оттолкнулся от двери и подошел ко мне. Я не успела ничего сделать, как он притянул меня к себе и впился в