— Семя взял, — улыбнулся вспомнивший про вторую половину своей награды Чудик. — И бобов жменьку. За это Бездне спасибо.

— Давай всё сюда.

Глаза Кузьмы вмиг округлились.

— Как так? Мои же.

Но Матвей только брови насупил.

— Ты не в вольном походе, — строго произнёс он. — Тебе в нору прыгать добра не давали. Вернётся Дерхан и решит — заслужил ты эти бобы или нет.

— Ну хоть семя, — взмолился Кузьма.

— Это что тут у вас? — опустилась на плечо Чудика мускулистая рука.

Собрав на себя всё внимание, новоиспечённый одарённый помешал нам заметить появление Ло, который только что добежал до скалы. По крайней мере я точно промухал момент возвращения колдуна.

— Чудик нору закрыл, — сообщил командиру Матвей. — Сам нашёл, но без спросу полез.

— Ясно. Что за дар взял?

По лицу колдуна понять зол он, расстроен или, наоборот, рад было решительно невозможно. Ло, как никто, умеет прятать эмоции.

А вот у Кузьмы таких талантов, увы, не водилось. Повернув голову к колдуну, продолжавшему держать руку у него на плече, Чудик выпучил глаза, распахнул рыбой рот и так и застыл с жуткой смесью удивления и страха на роже.

Ох йок… Это же он его возраст увидел. Истинный возраст, не тела. Это я давно перестал обращать внимание на заоблачное число, светящееся над головой Ло — я вообще сейчас этот дар уже очень редко использую — а другого кого начинающиеся с пятёрки четыре цифры обязательно вгонят в ужас. Вилор Лант, принявший колдуна за какого-то владыку, не даст соврать. Бедный чудик…

— Он теперь отмер с возрастом видит, как Смертик, — опередил всех Косой.

— Ясно, — повторил Ло и, пригнувшись к Кузьме, что-то прошептал коротышке.

— Я считаю, что за самовольство нужно семя и бобы, что взял в Бездне, у него отобрать.

— Почему? — не согласился с Матвеем колдун. — Это его добыча. Не общая. Сам нашёл, сам закрыл. Лучше слушайте, что с горы видно.

* * *

Люди грустно шептались, мол в норе той Чудик растратил последние остатки удачи, которая и так слишком долго была благосклонна к нему. Первое же нападение стаи волков — и в отряде одним бойцом стало меньше. Только дар человек получил, и нате вам — горло хищником порвано. И дня не прошло. Тем же вечером с простым вроде зверем не сладил. Случайность. Споткнулся невовремя. Вон, Дерхан рядом был и даже он помочь не успел. Зверь в загривок вцепился упавшему. За секунду прикончил беднягу.

И пускай верят в случай. Так лучше. Я-то знаю, что смерть Кузьмы — дело рук колдуна. Это он свершил казнь волчьими зубами. Да, удача всему виной. Не свезло дядьке с даром. Он по сути его и убил. Ло такой. Колдун никому не позволит влезать с свои тайны. Смотри, Китя, не теряй бдительность, помни, кто бежит рядом с тобой. Твой союзник идёт к высшей цели, и всяк, кто даже краешком преградит ему путь, будет мёртв.

Но смерть и без Ло кружит рядом. Стоило нам покинуть долину, как прежние беды вернулись. Зверя тьма. Лес кишит разным хищником. Больше ночью бежать нам никак. До утра отбиваемся возле костров, коих только два-три. Собирать сушняк для полноценного круга огня теперь времени нет. Лоскут ждать не будет.

По дню тоже хватает желающих закусить двуногой дичью. Утром, только из лагеря вышли, старый соболь загрыз Слепака. Прыгнул с дерева на спину, зубы вонзил куда следует — и обратно на ветки. Не успели прикончить паскуду. И вот вечером новая жертва.

Снова клятые волки. Их тут просто тьма-тьмущая. Видно, крысы нагнали в лес стаи с предгорий, где для серых раздолье. В этот раз среди нас трупов нет, но Барсука потрепали серьёзно. Идти толком не может. Кое-как дотащили до подходящей под лагерь поляны. Ночь тоже пережил безымянный, а дальше…

— Он не сможет идти.

— А бежать и подавно.

— На носилках потащим.

— И четыре здоровых руки у отряда отнимем. А их и так мало.

— И скорость. Если кто забыл — мы спешим. Носилки нас сильно замедлят.

Разговор идёт шёпотом. Рассвет только-только зарделся. Раненый лежит в стороне — ему нас не слышно.

— Придётся оставить.

Думал, Ло это скажет, но тяжёлые слова слетают с женского языка. Домовиха смелее других. Так-то мысль, небось, посетила уже всех присутствующих.

— Выбора нет, — поспешил согласиться колдун. — Не сможем выдержать нужную скорость, умрём все.

— Бросать — не по-людски.

Тут с Глистом не поспоришь, но…

— Милосерднее будет добить. Я сам сделаю. Я его дольше вашего знал.

Слушать, что Глист шепчет товарищу перед тем, как проткнуть ножом его сердце, мне совсем не хотелось. Как и все, я остался стоять в стороне. Тут прощания неуместны. Мы гады. Хоть и разум движет поступком, а на душе всё равно мерзко. Борьба за жизнь во всей своей красе. Порой и людям приходится блюсти звериные законы. Сегодня мы — звери.

И следующим днём тоже звери. Бежим и бежим по проклятому лесу, зубами прогрызая путь к своему спасению. Косого подрал насмерть муфр. Насмешкой судьбы стала гибель его друга-предза, убитого рысью. Ловкач, отстав на день от Шила, пал жертвой куницы. Чем нас меньше, тем сложнее становится отражать нападения. Да и случаются те вдвое чаще, чем когда мы бежали к предгорьям толпой в три десятка охотников.

Пятые сутки погони за полисом подходят к концу, как и наше число. Ночь встречали уже ввосьмером. Отряда нет больше. Есть малая группа сильнейших. Из выживших только: я, Сёпа, Матвей, Глист, Охотник, Змей, Домовиха и Ло.

К утру и того стало меньше. Не побоявшийся огня двух костров здоровенный котяра за час до рассвета влетел вихрем в лагерь. Ни искры Матвея, ни мой дар в такой кутерьме не применишь. Срубил бы клинками своих и чужих. Ло с Сёпой ножами прикончили гада, но прежде проклятая тварь сумела убить, и Глиста, и пытавшегося помочь другу второго архейца. Змей уже булькал кровью, когда я к нему подскочил. Горло — наше самое слабое место. Он умер у меня на руках.

* * *

— Ещё немного, и он бы до хозяина леса дорос, — невесело размышлял вслух Сепан, шинкующий звериное сердце. — Бобы позже сочту, но семян уже шесть нашёл.

Ещё бы. Муфра с лошадь размером я прежде