Шрифт:
Закладка:
Вкратце он изложил эволюцию христианства от спасения верой и делами к спасению одной лишь верой (Лютер) и к спасению личным божественным озарением (квакеры). Благодарный Бёлеру, Уэсли летом 1738 года перебрался в Германию и провел несколько недель в Херрнхуте, саксонской деревне, где в поместьях графа фон Цинцендорфа была основана колония моравских братьев.
Тем временем Чарльз Уэсли, вернувшись в Англию, пережил подобное обращение; в своей более мягкой манере он начал проповедовать заключенным в Ньюгейте и со всех кафедр, на которые его допускали. Еще важнее то, что в методистском движении на первый план выходила личность, не столь сильная, как Джон Уэсли. Джордж Уайтфилд родился в семье трактирщика в Глостере в 1714 году. В течение года и более он служил разносчиком спиртного для гостей своего отца. Он окончил Пембрук-колледж в Оксфорде и стал одним из первых членов Священного клуба. В 1738 году он последовал за Уэсли в Джорджию, но осенью того же года вернулся в Англию, чтобы принять сан англиканского священника. Не удовлетворившись возможностями, предоставленными ему на кафедрах, и стремясь донести вдохновение своей веры до широких народных масс, он начал в феврале 1739 года проповедовать на открытых полях близ Бристоля шахтерам, которые редко осмеливались или не желали заходить в церковь. Его голос был настолько чистым и сильным, что мог достигать двадцати тысяч слушателей, а его пламенное ораторское искусство так трогало этих ожесточенных и изможденных людей, что он мог видеть (по его словам) «белые канавы, сделанные их слезами, которые обильно падали на их черные щеки».52 Репутация нового проповедника и сообщения о его проповедях под открытым небом будоражили воображение всей Англии. Куда бы ни отправился Уайтфилд, послушать его собирались огромные толпы.
Его проповеди были незабываемы. Он не претендовал на эрудицию, но утверждал, что тесно общался с Богом.53 Его язык, по словам Уэсли, был склонен к «приторности и амурности», он использовал некоторые поразительные образы; так, он говорил о том, что Христос был «зажарен, как бы, в гневе Отца, и поэтому его уместно называть Агнцем Божьим «54.54 Уайтфилд в поле, как и Питт в парламенте, привнес в свою речь актерское искусство; он мог плакать в одно мгновение и, по-видимому, с искренним чувством; он мог заставить своих простых слушателей с непосредственной силой ощутить чувство греха, ужас ада и любовь Христа. Ораторы, такие как Болингброк и Честерфилд, скептики, такие как Франклин и Хьюм, актеры, такие как Гаррик, признавали его силу. Его принимали повсюду, он сделал своими приходами Англию, Уэльс, Шотландию, Ирландию и Америку. Тринадцать раз он пересекал Атлантику, двенадцать раз — Шотландию. Нередко он проповедовал по сорок часов в неделю. К пятидесяти годам он был измотан. Слишком поздно он сократил свою программу до «строгого довольствия» — то есть проповедовал только один раз в будний день и только три раза в воскресенье. В 1769 году он совершил свой седьмой визит в колонии и умер в Ньюберипорте, штат Массачусетс, в следующем году.
Джон Уэсли, вернувшись из Гернхута, не вполне одобрял увещевательный стиль Уайтфилда и не решался последовать его примеру и проповедовать под небом. «Будучи всю свою жизнь (до самого последнего времени) столь упорным в отношении всех пунктов, касающихся приличий и порядка… я должен был бы считать спасение душ почти грехом, если бы оно не происходило в церкви».55 Он преодолел свое отвращение и перенес свое послание на поля и улицы; «Я согласился быть более мерзким [обычным] на дороге» (апрель, 1739). Его ораторское искусство было менее страстным, чем у Уайтфилда, его язык был языком ученого и джентльмена, но он тоже обращался к эмоциям своих слушателей. Он заставлял повседневную жизнь простых людей казаться частью огромной и благородной драмы, в которой их души были полем битвы сатаны и Христа; вместе с ним они погружались в мир знамений и чудес; и они слышали в нем — как он утверждал — голос Бога. И если Уайтфилд проповедовал, а затем уходил, то Уэсли организовывал своих последователей в «маленькие общества» в одном городе за другим и вел их к постоянству. Их собрания напоминали агапы первых христиан — праздники религиозной радости и общинной любви; они исповедовались друг другу в грехах, подвергали тщательной проверке свою нравственную жизнь, объединялись в молитвах и благочестивых песнях. Джон уже сочинил или перевел несколько вдохновляющих гимнов, а Чарльз начал свою объемную гимнологию. В 1740 году Чарльз написал самый известный из множества своих прекрасных гимнов — «Иисус, возлюбленный моей души».
В этих горячих группах Джон Уэсли готовил светских проповедников, которые несли новое Евангелие, когда лидеры не могли оставаться. Без рукоположения, без постоянных приходов, с кафедрой или без нее, эти «помощники» распространялись по Англии, Шотландии и Уэльсу, доносили страхи и надежды протестантской теологии до рабочих классов и готовились к возрожденческим визитам Уэсли и Уайтфилда. Сам Уэсли путешествовал верхом, в каретах или пешком в самые отдаленные уголки Англии, часто преодолевая по шестьдесят миль за день, в среднем по четыре тысячи миль в год в течение сорока лет. Он проповедовал при любой возможности: в тюрьмах заключенным, в каретах пассажирам, в трактирах путникам, на судах, идущих в Ирландию или из порта в порт. В Эпворте, получив отказ в использовании кафедры, которую занимал его отец, он проповедовал на церковном дворе, стоя на могиле отца.
Что он проповедовал? По сути, пуританское вероучение, которое казалось смертельно опасным в результате морального разгула Реставрации Стюартов. Он отвергал (а Уайтфилд принимал) предопределение; следуя за арминианским крылом Установленной церкви, он настаивал на том, что человек обладает достаточной свободой воли, чтобы самостоятельно решить, выбрать ему божественную благодать или отказаться от нее. Он отвергал все апелляции к разуму; религия, по его мнению, выходит за рамки человеческой логики и зависит от божественного вдохновения и внутреннего убеждения; но он отвергал мистицизм на том основании, что он оставляет все на усмотрение Бога
