это произошло, он дернулся от неожиданности и свалился с табурета. Из-за двери донесся собачий лай, а стук повторился, уже настойчивее. Требовательный голос закричал: «Вадим Бранимирович, открывайте! Это полиция, и мы знаем, что вы нас слышите!»

Водима лежал на полу, обливаясь холодным потом, и не двигался.

Через несколько минут входная дверь затрещала и распахнулась с громким стуком. Из прихожей донесся тяжелый топот множества ног и сиплое собачье дыхание. Люди в серой униформе возникли на пороге кухни, нависая над ним всей толпой, и среди них Водима увидел знакомое лицо: на него диким взглядом смотрел отец Тильды.

– Где моя дочь?! – закричал Петр Санталайнен в тот миг, когда один из полицейских нагнулся над Водимой и защелкнул на его запястьях наручники.

Солнечный сад

У Тильды не осталось никаких сомнений: кто-то неподалеку играл на санквылтапе. Знакомые звуки придали ей смелости и сил, но встать на ноги она все же не смогла и поползла вперед, царапая ногтями ледяной пол. Ей казалось, что эта мелодия звучит именно для нее, для того, чтобы она выбралась из этой передряги.

Точно такую же мелодию играл на крыше интерната Якур! Мысль о нем вызвала противоречивые чувства. С одной стороны, Тильде хотелось, чтобы Якур вдруг оказался жив, пришел бы и вытащил ее отсюда с изяществом супермена из блокбастера, но с другой… ведь он же, кажется, был убийцей! Правда, это не точно, ведь ей не были известны результаты полицейского расследования, но зачем-то же Якур ей соврал, сказав, что ничего не знает о человеке, разгуливающем по интернату с окровавленным мешком! И это при том, что тем человеком оказался он сам! Значит, ему было что скрывать. А еще морали ей читал! Это ж надо быть таким двуличным! Вдруг Тильда спохватилась, вспомнив, что Якур погиб, и совсем растерялась. Ей было его безумно жаль, и она поймала себя на том, что по-прежнему думает о нем как о своем друге. Но разве можно питать добрые чувства к маньякам?!

Тильда прислушалась: ей показалось, что мелодия стала громче. Это обнадеживало: если громче, значит, ближе. Точно, вот и мрак немного поредел, а прямо по курсу перед лицом девушки вырос ледяной столб. «Чертов чертог!» – пробормотала она себе под нос, озираясь и думая о том, как бы не наткнуться ненароком на безглазого хозяина этих хором. Хлопья темного тумана плавали в воздухе, напоминая ей обрывки его плаща, но самого Властелина видно не было.

Что-то теплое, мягкое коснулось плеча Тильды. Девушка вздрогнула, резко обернувшись, и нервный импульс пронзил ее тело с головы до пят в тот миг, когда она увидела, как от нее отдернулась и скрылась в тумане чья-то рука. А потом темная тень в форме раскрытых птичьих крыльев промчалась мимо так низко, словно птица и не собиралась взлетать, а побежала куда-то, растопырив крылья. Все это было странно и пугающе, особенно чужая рука, только что коснувшаяся ее плеча.

Тильда торопливо отползла от этого места и оказалась в пятне света, падающего сверху. Яркие лучи насквозь пронзали ледяные колонны, высвечивая все, что было внутри, и девушка инстинктивно зажмурилась, испугавшись, что ее взгляд вновь наткнется на мертвеца. Она успела заметить во льду какой-то фрагмент, но еще не поняла, частью чего он являлся. Звуки санквылтапа витали между колонн, разносимые эхом, то приближаясь, то отдаляясь, и трудно было понять, где находится их источник. Тильде хотелось увидеть его, и, собравшись с духом, она заставила себя осмотреться.

Перед глазами все поплыло. Что-то происходило, но она не знала, где именно возникли перемены – внутри нее или вокруг. Лучи света разгорались все ярче, ширились и сливались друг с другом, словно над Лунным Чертогом вставало солнце, наполняя пространство чудодейственной магией. Лед на колоннах делался все прозрачнее, а то, что скрывалось внутри него, проступало все отчетливее, и вскоре Тильда увидела, что это были… деревья! Мертвые деревья, оживающие прямо на глазах.

Девушка с восхищением скользила взглядом по окружавшим ее голым стволам, наблюдая, как сухие ветви, приникшие к покрытой трещинками и бороздками древесной коре, расправляются и поднимаются вверх, навстречу свету, обрастая зеленой листвой, среди которой кое-где появлялись белые и розовые пятна распускающихся цветов.

Свершилось чудо: темный, скованный льдом Лунный Чертог превратился в залитый солнцем прекрасный сад!

Почувствовав легкость во всем теле, девушка встала и сделала шаг. Под ногами было что-то мягкое. «Ну, конечно! Трава!» – с восторгом обнаружила Тильда, посмотрев вниз. Ледяной пол исчез, и теперь всюду между деревьями расстилался яркий травяной ковер.

Ноги сами понесли Тильду вперед, и она, смеясь от охватившего ее счастья, закружилась по саду, запрокинув голову и жмурясь от солнечных искр, вспыхивающих в просветах между ветвями. Звуков санквылтапа больше не было слышно: возможно, их заглушали звонкие птичьи трели, или же эти звуки превратились в птичьи голоса, изменившись под действием волшебства, как и все остальное. Девушке не хотелось думать, откуда взялась эта магия, ведь она понимала, что в реальности так не бывает и что, скорее всего, она перешагнула границу между жизнью и смертью, но была рада, что вырвалась из Лунного Чертога. К тому же она подозревала, что, находясь во владениях Темного Властелина, тоже вряд ли была жива. Зато Тильда была уверена в том, что здесь этот ходячий труп до нее не доберётся.

Среди листвы мелькнуло что-то ярко-голубое, будто показался кусочек чистого неба. Ветви над головой девушки закачались, разошлись в стороны, и пронзительная, завораживающая синева хлынула оттуда. Тильда зачарованно смотрела, как синева приближается к ней, плавно накатывая подобно морской волне – волне из самого синего моря – и заслоняет собой весь сад.

Но оказалось, что небо и море были ни при чем.

Синева состояла из перьев. Огромные крылья раскачивались перед лицом девушки, то приближаясь, то отдаляясь, а потом сложились по бокам большого круглого тела, и Тильда подняла взгляд, потрясенная догадкой. «Это Гамаюн – синяя птица счастья!» – поняла она, восхищенно разглядывая появившееся существо.

Густые волны светло-голубых волос развевались вокруг женского лица ослепительной красоты. Темно-фиалковые глаза, обрамленные длинными ресницами, с нежностью смотрели на нее. Они были в точности такие же, как у ее мамы, и взгляд был похож, только последний раз мама смотрела на нее так, когда Тильда была еще маленькая.

До того, как появился Женька, ее младший брат…

До того, как Тильда заявила, что никакие братья ей не нужны…

До того, как…

– Ах, какая милая девочка! – донеслось откуда-то сверху.

В листве заметалось что-то бледно-розовое, цвета утренней зари, и вниз спланировала, раскинув крылья-облака, еще одна птица-девица. Копна волос, колышущаяся над ее головой, казалось, состояла из розоватых лучей восходящего солнца. «Алконост, птица зоревая,