Читать онлайн Лихоморье. Viva Umbra - Полина Луговцова

Полина Луговцова

Лихоморье. Viva Umbra

1. Черный человек

Город сиял огнями, затмевая звёзды вечернего неба.

До наступления осеннего равноденствия оставались считанные минуты. Двадцать, может быть – тридцать, не больше. Узнать точно, сколько времени отделяло его от смерти, Марк уже не мог: не хватало сил даже на то, чтобы поднять руку и взглянуть на часы, закрепленные на запястье дорогим золотым браслетом, инкрустированным крупными алмазами. Это были особенные часы, отсчитывающие время назад, от той даты, которую его кредитор назначил крайней для уплаты долга. Срок истекал, и не осталось ни единого шанса, чтобы исполнить своё обязательство.

Обидно было умирать именно тогда, когда в свете открывшихся возможностей жизнь засияла новыми красками! Марк даже не успел как следует распробовать эти возможности: примерить на себя несметное богатство, безграничную власть над людьми и бессмертие, которые достались ему за смешную цену – всего-то и нужно было за каждый год такой жизни платить жизнью другого человека. Главным условием было успеть принести дань до осеннего равноденствия.

Но Марк не смог это сделать: то место, куда требовалось доставить жертву, стало совершенно неприступным. Какая ирония судьбы – умирать, зная, что можно жить сотни и даже тысячи лет – до тех пор, пока не надоест и не захочется перейти на другой уровень, перевоплотиться, обрести новую ипостась.

Слово «ипостась», пришедшее на ум, рассмешило Марка, ведь, насколько он помнил, этот термин обычно употреблялся в богословии. Его же предполагаемая ипостась никакого отношения к богу не имела. Внезапно приступ беззвучного смеха, сотрясавший тело, прекратился, но лишь на мгновение, а затем накатил с новой силой от мысли, что дьявол – это тоже бог, только низвергнутый с небес в преисподнюю.

Разноцветные огни, разгонявшие ночную тьму, дрожали и тряслись в глазах Марка, заходившегося в глухом хриплом хохоте, больше похожем на предсмертные хрипы. Казалось, сам город издевательски подмигивал ему, словно пытаясь сказать этим: «Ну что, горожанин, вот пришел и твой черед! Все однажды уходят, но на моих улицах от этого не становится просторнее, на них по-прежнему тесно в такие вот теплые осенние вечера, а в кафе и барах не найти свободных столиков, ведь на смену уходящим людям всегда приходят новые, и жизнь еще очень не скоро покинет меня, в отличие от тебя».

Порыв ветра принес дразнящие ароматы свежей выпечки, молотого кофе и дорогого парфюма вместе с отголосками дружного смеха разгулявшейся компании. Скорее всего, эти запахи и звуки вырвались из приоткрывшейся двери какого-то ресторанчика, расположенного неподалеку, но Марку почудилось, что это сам город рассмеялся ему в лицо, обдав дыханием яркой и веселой жизни, кипевшей в его каменном чреве.

Марк сидел на тротуаре рядом с широким проспектом, привалившись плечом к бетонному парапету, отделанному плиткой из черного мрамора. По проспекту проносились глянцевые автомобили, сверкая лаком и хромом в свете фонарей и неоновых вывесок, по тротуару прогуливались воркующие парочки, бродили шумные ватаги и торопливо пробегали одинокие прохожие, иногда оказываясь от него так близко, что едва не наступали на его вытянутые ноги, но при этом даже не подозревали о его присутствии. А если кто-то замечал носки его новых кожаных туфель, измазанных грязью, и бросал в его сторону быстрый настороженный взгляд, то сразу отворачивался, пугаясь его вида и наверняка принимая за бездомного больного бродягу, от которого можно подцепить какую-нибудь страшную заразу: Марк давно не смотрелся в зеркало, но понимал, насколько жутко выглядит, судя по тому, как почернела кожа на его руках. Скорее всего, и с лицом произошло то же самое.

А началось все с ногтей. Они отливали синевой с начала лета, после того как Марк целый месяц провел в подземелье заброшенного мерзлотника в Заполярье. Он выбрался лишь чудом, следуя за появившимся там человеком со старинным именем Водима, от которого впоследствии и узнал, что подземельный князь, раздающий великие дары – это не миф, а реальное, пусть и потустороннее, существо. Марк узнал об этом князе из дневника покойного папаши, и, хотя ни единому слову не поверил, но из любопытства все же отправился в указанное место, где и угодил в ловушку, провалившись в подземелье через жертвенную яму на древнем хантыйском кладбище. Резиденцию князя Марк не нашел и прозябал во тьме и холоде до тех пор, пока однажды не услышал шаги Водимы, когда тот явился к князю заплатить свою дань. Благодаря Водиме Марк спасся, а теперь погибал по его же вине, ведь пригоршня огромных алмазов, которую получил от князя его предшественник, стала подтверждением правдивости отцовских откровений, изложенных в дневнике. Алмазы заставили его довести начатое дело до конца.

Марк вернулся в подземелье другим путем, о котором узнал от Водимы, встретился с князем, заключил договор и получил дары, а когда пришло время заплатить дань, вход в резиденцию оказался недоступен: территорию вокруг него обнесли забором и установили круглосуточную охрану. Марку пришлось отпустить на волю приготовленную жертву и вернуться в город, так и не уплатив долг. Какое-то время он надеялся, что его пронесет, но недели две назад синеватые ногти на руках и ногах приобрели угрожающий темно-фиолетовый оттенок, который постепенно сгустился до непроницаемой черноты, а затем начали неметь пальцы. Вскоре конечности потеряли чувствительность, и онемение поползло по всему телу. Страх выгнал Марка на улицу: находиться в одиночестве в ожидании смерти было совсем уж невыносимо. Едва передвигая ноги, он добрался до центра города, собираясь провести там свой последний день и подспудно надеясь на чудо, способное отвратить его гибель подобно тому, которое произошло с ним в мерзлотнике, когда судьба послала ему спасителя в лице Водимы. Может быть, она ему и в этот раз кого-нибудь пошлет?

Но время шло, и прохожих вокруг становилось все меньше, а в последний час уходящих суток Марк и вовсе не увидел ни одного. Поэтому, когда перед ним внезапно возникла женская фигура в чёрном плаще, будто выросла прямо из-под земли, он решил, что его час пробил, и за ним явилась сама смерть.

Однако склонившееся над ним лицо, затененное спущенным на лоб капюшоном, оказалось слишком молодым и привлекательным для «старухи с косой». И отчего-то очень сердитым. В больших, но узких, прямо-таки лисьих глазах, полыхала холодная ярость.

– Как вы допустили такое, Козельский?! – сквозь зубы процедила женщина, глядя на Марка, отчего он решил, что она его с кем-то перепутала.

Фамилию «Козельский» Марк уже где-то слышал, причем не так давно. Ему вспомнился тесный душный офис, заваленный кипами бумаг, тяжелые зеленые портьеры на окнах и низенький лысый человечек с пластиковой папкой в потных дрожащих руках. Нотариус! Тот, кто вручил ему дневник покойного папаши, из-за чего Марк