помню, о божественная! – он гордо выпрямился и подтянул вооружение на поясе, как будто собирался идти в бой. Глаза его заблестели, а дыхание стало учащенным. – Я помню этот великий день, когда состоялось генеральное сражение! – его рука судорожно сжала рукоять меча. – Многие храбрецы погибли в этом бою. Но мы победили!

– Вы победили, потому что понимали, что только сообща можете выстоять и спасти свои жизни! А что теперь? – гневно продолжила Афродита. – Боги уже привыкли к своему скромному существованию. Они не хотят бороться, не хотят улучшать мир. Каждый думает только о том, чтобы в одиночку улучшить свое положение, затевая многочисленные интриги! Посейдон спит и видит, как бы улучшить породу своих дочерей-русалок. Он едва не увел у нас Избранного из-под самого носа. Конечно, если бы тот остался у дедушки Посейдона, – тут богиня презрительно хмыкнула, – то значительно улучшил бы потомство его водяных дочерей, может быть, у них выросли бы ноги! – она звонко рассмеялась.

Марс ответил ей раскатами грубого хохота.

– Но что бы мы имели в итоге? Избранного, скучающего от безделья в подводном дворце Посейдона? О победе над Черным драконом можно было бы забыть навсегда. Напрасно Посейдон думает отсидеться на дне своего океана. Мы слишком сильно связаны между собой, чтобы каждый мог спастись в одиночку. Когда боги наконец это поймут? Судя по нашему Избранному, даже люди уже становятся умнее нас.

– Богиня! Твои слова самые мудрые, что я слышал за свою жизнь! – Марс снова почесал мечом подбородок и для чего-то вытянулся по стойке смирно.

По его глазам было видно, что из сказанного он многого не понял, но готов был беспрекословно верить каждому ее слову.

– А теперь этот Пан! – Афродита недовольно топнула ножкой. – Мало того, что он постоянно напивается и ведет себя как извозчик, он перестал почтительно относиться к главным Олимпийским богам и поощряет древние языческие обряды, присущие только примитивным народам. Его сатиры вытворяют черт знает что! Особенно в полнолуние. Смотреть противно! Его беспробудное пьянство и блуд давно уже стали притчей во языцех. А что он отмочил в последний раз?!

– Что богиня?

– Можно подумать, ты не знаешь?! Он утаил от нас целый бурдюк Амброзии. Вместо того, чтобы попытаться восстановить общими усилиями божественную виноградную лозу, он не нашел ничего лучшего, как вылить большую часть последней драгоценной жидкости в вино. Мало ему обычного виноградного вина!

Марс потупился и опустил глаза. Все знали, что он был большим любителем захаживать на вечеринки к Пану.

Афродита сделала вид, что ни о чем не догадывается.

– Последнее время старый пьяница и распутник совсем обнаглел, даже Зевс не может его образумить, – продолжала она.

– Что же он сделал такого, Богиня, что ты так рассердилась на него?

– Ничего особенного! Просто без разрешения Зевса попытался заполучить себе Избранного… Не хватало, чтобы наша последняя надежда превратилась в сатира!

Марс от удивления вытаращил глаза. Такого даже он не ожидал от своего собутыльника.

Афродита отвернулась, давая понять, что разговор закончен, и стала внимательно глядеть вниз с облака.

На лице ее отразилась тревога. Резким движением она вскинула вперед ладони. Летящие рядом с облаком птицы застыли в воздухе. Ветер перестал дуть, облака повисли над неподвижной землей.

– Вот так! За всем приходится следить. Все приходится делать самой. Никому до этого нет никакого дела, – она повернулась к ничего не понимающему Марсу. – Я не могу так долго останавливать время. Даже здесь на Олимпе. Надо что-то срочно придумать, иначе мы потеряем Избранного и получим еще одного похотливого сатира.

Не опуская вниз ладоней, она строгим голосом спросила Марса:

– Какая самая красивая нимфа у Пана? Ну! Ну! Вспоминай!

Марс смутился и от неожиданности покраснел.

– Кажется, Тина, моя богиня. Дочь Пана. Хотя я в этом не уверен, – он тут же поправился, – но никто, никто не сравниться с твоей красотой, моя божественная! – он почтительно склонил голову в поклоне.

– Я в этом не сомневаюсь, можешь не подлизываться. Все давно знают, что ты нередко наведываешься в заповедный лес к Пану. И за тобой тоже водятся грешки.

– Только поохотиться на оленей, моя божественная! Только на оленей. Старый воин не может без охоты. Иначе я забуду, как натягивать тетиву и стрелять из лука.

– Знаю я твои охоты! – Афродита звонко засмеялась.

Марс смущенно опустил глаза.

– Амур рассказывал мне про твои забавы. Уже весь Олимп знает, с кем ты охотишься по ночам. Вернемся к делу! – ее голос стал суровым, в нем прозвучали металлические нотки. – Кто самый мощный и воинственный из сатиров в свите Пана? Ты должен знать. Вспоминай!

– Конечно, помню, моя божественная! – Марс оживился, радуясь, что разговор перешел в другую плоскость. – Этибальд – любимец Пана. Ему всегда достается больше вина из волшебной бочки. Он здоров, как бык, и очень свиреп. В заповедном лесу ему нет равных! Он уступает по силе только самому Гераклу.

– А как он относится к девушкам? Любит ли он какую-нибудь лесную красотку? – Афродита кокетливо улыбнулась.

Марс крякнул и ехидно захихикал:

– Он ничего не понимает в любви, он невинен как ягненок, сосущий молоко у своей матери. Но пассия у него имеется! Он безумно влюблен в Тину. Так и ходит за нею по пятам, так что другие сатиры, более опытные и искусные в любви, предпочитают обходить ее стороной, – он поправил перевязь и приосанился. – В прошлом году на празднике любви один мощный сатир, разгоряченный выпитым вином, попытался похитить Тину и умчать ее в лес. У них это так принято и считается нормой. Железный кулак Этибальда надолго охладил его любовный пыл. Это была знатная драка! – от приятного воспоминания Марс потер свои ладони. – Вы же знаете, Богиня, эти ребята не владеют искусством клинка, но зато в рукопашном бою им нет равных. А как они машут дубинами! – глаза его заблестели, разговор начал приобретать приятный для него оборот. – Дерутся они знатно, я давно не видел такой отличной драки. Это не то, что в старые времена, народ теперь стал не такой воинственный, не каждый день можно наблюдать за такой замечательной схваткой. Для бога войны видеть такой бой – настоящий праздник!

Он подтянул пояс и продолжил:

– Старый сатир был ветераном и не раз участвовал в сражениях. Он занял круговую оборону и отмахивался огромной дубиной от наскоков Этибальда. Тот вырвал с корнем первый попавшийся дуб и обрушил его на своего противника. Это было знатное зрелище! Последнего потом пришлось долго выковыривать из ветвей. После этого, я думаю, никто не захочет даже подойти к Тине. Теперь полнолуние, ночь любви, а она может опять остаться без сатира! Совсем зачахнет, бедняжка! – Марс громко захохотал, потирая свои огромные волосатые руки.

– Прекратите ваши солдатские сальности! Вы не в казарме! – Афродита недовольно топнула ножкой. – Я уже