– В вашем мире, возможно, это не распространено, – голос незнакомца добрый и звучит приятно, словно журчание ручья. – Но в Мидгарде близнецы не являются чем-то особенным.

– В каком «нашем мире»? – я понимаю слова, но смысл ускользает. – Я не знаю, где Мидгард. Чемпион Перуна живет в Столице.

– О, всё немного сложнее, – мягко улыбается парень.

– У нас нет времени болтать! – это снова один из демонов… братьев. Тот, что с длинными волосами. Он снова сердито смотрит на меня, будто я совершила предательство. – Нужно отправляться в путь.

– Ладно тебе, Петрус, – утихомиривает его двойник. – Видишь, твоя подружка вот-вот с катушек слетит.

Тот, кого назвали Петрусом, темнеет лицом, и я почти чувствую, что небеса сейчас разверзнутся и ударит гром.

– Если ты забыл, дорогой братец, – Чемпион Перуна цедит с ненавистью, сдерживаясь изо всех сил, – кое-кто оказался слабым звеном в этой цепочке, – он тычет в моего недавнего собеседника, но тот и бровью не ведет, рассматривая голубыми глазами бескрайнее небо. – И теперь в любой момент всё может полететь в тартарары!

Повисает молчание. Этот длинноволосый, чемпион Перуна… Петрус… или кто он там, ведет себя будто главный. Но остальные не выказывают должного почтения. Это путает меня.

– Выдвигаемся! – не терпящим возражений голосом рявкает Петрус, разрывая тишину. – Мы с пленным – впереди! – рычит он. – Иешуа пусть сопровождает девушек, – он бросает взгляд на продолжающего смотреть в небо парня. – А ты, Андрис, следишь, чтобы этот блаженный ни на шаг не приблизился к проклятому Ньёрду! – он смотрит своему двойнику прямо в глаза.

Длинноволосый тыкает пальцами по сторонам, раздавая команды. И когда упоминает пленника, я слежу за движением его руки и замечаю вдалеке группу людей, которые переминаются с ноги на ногу, будто кого-то ждут. Среди них есть связанный человек – должно быть, это и есть Ньёрд. Больше ничего разглядеть не успеваю, потому что Петрус резко разворачивается и уходит, не дожидаясь ответа.

– Да-да, понял! – бормочет ему в спину двойник, а после делает непонятный мне жест. По тому, как быстро и неловко он посылает движение в сторону своего брата, я понимаю: это что-то неприличное. Кто же из них главный? Но вот бритоголовый оборачивается к нам и как ни в чём не бывало говорит:

– Андрис – это я. А это – Иешуа, – он указывает на голубоглазого. – А ты, должно быть, Марья! – Андрис произносит мое имя странно, на свой манер, произнося букву «р» грубо. – Я сто-о-олько о тебе слышал!

– А я – Марфа, – внезапно легкомысленно хихикает подруга, заставив меня дернуться. – Я Чемпион Макоши, а ты?

– Думаю, Иешуа расскажет лучше, – отвечает ей парень. – Но говорить придется в пути, чтобы мы не отставали от первой группы. Они уже половину Долины пересекли. Нужно торопиться.

Я так поражена, что даже не замечаю, где мы находимся. Оглядевшись, понимаю, что повсюду песок. Он похож на песок с побережья нашего поселения, но гораздо более горячий и будто твердый. Куда ни глянь – повсюду горы и горы песка. Я никогда не видела такого места на карте нашего мира. Попытавшись подняться, понимаю, что ноги вязнут по щиколотку, но дальше встречают сопротивление твердой земли. Дышать трудно, а если взглянуть вдаль, то воздух будто шевелится.

– Вам нужно освободиться от доспехов, – замечает Иешуа. – Слишком тяжелые. Не сможете идти.

Я не чувствую тяжести, но Марфа стонет и начинает с облегчением сдирать с себя наручи, поножи и нагрудник. Я молча повторяю за ней. Хочу спросить у нее, доспехи всегда были ей в тягость или что-то не так с ее силой, – но слишком много лишних ушей. Когда Марфа хочет оторвать рукава у полукафтанья, чтобы было прохладнее, Иешуа останавливает ее.

– Нет, – тихо говорит он, тронув ее за плечо. – Солнце сожжет твою белую кожу.

Он роется в заплечном мешке и достает нам по обрезу легкой ткани.

– Обмотайте голову и лицо, – он показывает на себе, как это лучше сделать. – Это защитит от солнца и песка.

Андрис повторяет движения Иешуа, и я понимаю, что для него так вязать ткань не в новинку. Он кивает нам, показывая, чтобы мы двигались вперед, и чуть погодя следует за нами, отставая на пару шагов.

Мы идем медленно, и, хотя вокруг бескрайний песок, я чувствую, что идем вверх. Постепенно Марфа начинает отставать, но, сравнявшись с Андрисом, придерживается его скорости без проблем. Я хмыкаю: эта девчонка нигде не пропадет.

– Не знаю, с чего начать, – говорит Иешуа, его голос приглушен тканью. – Потому что плохо понимаю, что именно тебе известно. Может, ты спросишь то, что тебя интересует в первую очередь, и постепенно я смогу рассказать все?

– Где мы? – выпаливаю я, потому что мы как раз взошли на песчаный хребет и открылось еще больше песка – до самого горизонта. В нечетком мареве я вижу далеко внизу, впереди, людей, движущихся плотным кольцом. Мы отстаем от тех, кто ушел с Чемпионом Перуна, но не сильно.

– Если говорить в целом, то мы в мире Нового Царства, – с готовностью откликается Иешуа. – А если в частности, то конкретно сейчас мы в Долине Цариц.

– Я ничего не понимаю. – Яснее не стало.

– Дело в том, что твой мир не единственный, – кажется, теперь Иешуа чувствует себя более уверенно.

Открываю рот, а потом закрываю. Что можно сказать на такое? Очевидно, он и правда блаженный.

– Я расскажу всё так, как нам рассказывали Петрус с Андрисом, – поспешно уточняет Иешуа. – Когда-то мир был цельным и бескрайним. Это было очень и очень давно. Но боги, погрязшие в битвах и войнах, почти полностью уничтожили человечество и землю. В одном из самых крупных сражений мироздание не выдержало и раскололось. Погибло очень много не только людей, но и самих богов, и мир начало разрывать на части. Опомнившись, боги объединили усилия и смогли сдержать разрушение. Заклятием они создали Столпы. Столпы держат частички мироздания вместе, но мир не стал цельным, как прежде, а стал больше похож на лоскуты, соединенные несколькими большими иглами. Столпы – место силы и то последнее общее, что есть у наших миров. Мы так близко друг к другу, но так далеко. Мы разобщены, потому что миры не пересекаются. Из одного в другой попасть можно только там, где они соединяются. Но никто не знает об этой силе Столпов. Никто, кроме богов и Путешественников. Для обычного человека Столпы – святыня и место поклонения, но никак не портал. Не знаю, понятно ли я рассказываю?

– Эм-м-м, да-да, – бормочу я. – Всё вроде как понятно, но… но… Частично эта былина есть в наших Летописях. Только там нет ничего про другие миры.

– Потому что о том, что миров несколько, знают лишь боги и Путешественники, – терпеливо повторил Иешуа. – Иначе зачем лишать Путешественников возможности говорить?

– Я…

И правда, зачем? Затем, чтобы они вечно хранили тайну, – вот зачем, Марья!

– Но зачем скрывать это? – мямлю я.