— У вас есть час, и, пожалуйста, пользуйтесь перчатками при работе с документами.

Кейт взяла со стола приготовленные перчатки, передала пару Белле, вторую надела сама.

— Обязательно. Спасибо.

Ассистент удалился.

Кейт достала из шкатулки письма и дневники, затем разложила перед собой бостонские рисунки и взяла лупу. Белла придвинулась поближе к Кейт, когда та открыла старую бухгалтерскую тетрадь, и на первой странице они увидели надпись, сделанную явно детской рукой: Гертруда Мёрфи.

Письма были разложены в хронологическом порядке. Первое, от Эсси, было датировано 1918 годом. Когда Кейт писала свое эссе для вступительных экзаменов в колледж, Эсси рассказывала ей, что покинула Лондон в 1913 году. Почему же от Эсси не было писем столько лет после ее отъезда из Англии?

Дорогая Герти,

Я каждый месяц получала от тебя письма и уверена, что ты поймешь, почему я считала, что отвечать на них до сей поры было небезопасно. Я была потрясена и одновременно горда, узнав, что ты трудишься для нужд фронта. Я молюсь, чтобы это безумие быстрее закончилось и мы смогли бы встретиться…

Кейт улыбалась, читая рассказ о том, как ее дедушка Джозеф впервые пошел в начальную школу, как он отказывался подтягивать носки, о его вечных пятнах на рубашках и оторванных воротничках после игры на детской площадке, о ямочках на щечках и кривоватой улыбке, которые так напоминают нашего Фредди…

Просмотрев письма, они взялись за дневники и рисунки. Архив содержал множество набросков: цыплята; смеющиеся близнецы; водосток, увитый цветами; улица с видом на купол собора Святого Павла. На каждой странице дневников теснились рисунки, и каждый был по-своему живописен. За каждым стояла своя история. Листая дневник, Кейт заметила, что некоторые страницы вырваны. Сопоставляя линии обрыва в дневнике и на привезенных из Бостона страницах, они быстро определили каждую на свое прежнее место.

На последнем рисунке были изображены лежащие рядышком близнецы, глаза закрыты, в изголовье горящие свечи. В их лицах был такой покой, что глаза Кейт наполнились слезами.

Белла взяла ее руку в свою и сжала.

— Ну вот, — шепотом начала она, — я думаю, теперь мы знаем, кто автор этих рисунков.

— Да, и я так думаю, — ответила Кейт.

Она снова принялась просматривать дневник в надежде отыскать хоть малейший намек на золотую пуговицу или какое другое украшение. Ничего не было.

Дойдя до последней страницы, Кейт заметила на пожелтевшей бумаге еле заметный оттиск. Предыдущая страница была вырвана, но отпечаток сделанной на ней записи остался на следующем листе. Воспользовавшись лупой, Кейт прочитала запись и узнала почерк — год за годом этим почерком она получала поздравления с днем рождения и Рождеством.

Мистер Эдвард Хэпплстоун

Мистер Эдвард и миссис Эстер Роуз Хэпплстоун

Это было любопытно. Кто такой этот Эдвард Хэпплстоун? Судя по всему, Эсси второпях записала это имя в дневник сестры. В комнате мобильный телефон не ловил сигнал, так что Кейт придется подождать, когда они выйдут и она сможет погуглить это имя.

— Имя Эдвард Хэпплстоун тебе о чем-нибудь говорит? — спросила она у кузины.

— Нет, — ответила Белла.

— Похоже, я задавала не те вопросы и искала совсем не там. Я пыталась связать Эсси с находкой на Чипсайде, основываясь на каких-то небылицах… Но на самом деле мне нужно заняться историей Эсси. Я практически ничего не знаю о ранних годах ее жизни. Судя по этой стопке писем, Гертруда и Эсси регулярно писали друг другу.

— Да. Они замечательные. Обычные письма о семейных новостях — крестины, по ходу ругают Тэтчер, встречаются газетные вырезки, вот фотография Герти в академической мантии рядом с пожилой парой.

Кейт перевернула фотографию и прочитала надпись, сделанную рукой Гертруды: «Выпускной в школе Святой Хильды. Мистер и миссис Ярвуд».

Мистер и миссис Ярвуд… Кто они? Кейт вопросительно посмотрела на Беллу. Затем снова перевела взгляд на стопку писем, лежащих поверх рисунка спящих близнецов.

— Вот хоть убей меня, но я не могу понять, почему Эсси никогда не посещала Лондон, — прервала молчание Кейт. — Она могла это себе позволить. Каждый год она встречалась с сестрой на Гаваях, и Герти много раз приезжала в Бостон. Но почему Эсси никогда туда не наведывалась? Я имею в виду, в Лондон. Это же ее семья, родной город. Почему она так стойко сторонилась всего этого?

— Ну… — Белла в задумчивости теребила подбородок, — если судить по моему опыту ведения семейных дел в суде, люди покидают свои семьи по многим причинам. Я видела матерей, которые оставляли своих детей, потому что считали, что так будет лучше. Например, понимали, что с отцом или с другими членами семьи ее ребенок будет полностью обеспечен. Или чувствовали, что просто не способны заботиться о нем. Некоторые были серьезно травмированы, страдали послеродовой депрессией. Попадались просто наркоманы.

По щекам Кейт потекли слезы.

— Я просто даже не могу представить, как можно оставить того, кто тебе по-настоящему дорог. Будь то твой ребенок или любимая сестра, — сказала она, поглаживая пальцем на рисунке близнецов их впалые щеки.

— Я тоже не могу представить твою боль, Кейт, — осторожно отозвалась Белла. — Потерять малыша… Джонатана.

Кейт опустила голову, жалея, что не может погрузиться в голубые дали одной из картин Гертруды, чтобы облегчить боль и ослабить горе, сковавшее ее сердце.

— Ты думаешь, Эсси покинула Лондон, потому что посчитала, что без нее ее семье будет лучше? — спросила она сквозь слезы.

— Не знаю. Я познакомилась с Эсси в то лето, когда мы приезжали в Штаты знакомиться с семейным древом. Помнишь? Она на самом деле была особенной… Знаешь, это ведь с ее разрешения я впервые попробовала шампанское, на вашем заднем дворе. Она жила на полную катушку.

Белла перефразировала цитату из Марбода Реннского, которую они видели в галерее:

— Жизнь Эсси блещет правыми делами и добродетелью чистейшей.

— Да, это так, но… — Кейт замялась, вспомнив загнанный взгляд Эсси, когда она виделась с ней последний раз в день своего восемнадцатилетия.

Тогда Эсси сказала, что совершила ужасную ошибку… «с тех пор я живу с этим чувством вины». Кейт полагала, что ошибка Эсси, ее неизбывная вина в том, что она не вернулась в Лондон. А что, если эта «ужасная ошибка» заставила Эсси бежать из своего родного дома?

— Здесь нет на это ответа, — сказала Кейт обреченно, убирая письма и дневники обратно в шкатулку.

Положив руку на плечо Кейт, Белла сказала:

— Кейт, если в прошлом Эсси или Гертруды есть темные пятна, может, лучше не ворошить их? Когда кто-то оставляет своих любимых, поверь моему опыту, это происходит не потому, что ему просто все равно. Возможно, это остается самым мучительным решением на всю его оставшуюся жизнь. Знаешь, в суде и на консультациях они почти всегда признают, что это переломный момент в их жизни.