Шрифт:
Закладка:
Пока не случилось что-нибудь еще.
Темная туча накрыла мысли Дэрона, возвращая его в тот ужасный вечер, когда он в последний раз вышел на сцену. Тогда у него тоже было странное предчувствие. Уже который год Дэрон гнал от себя эти воспоминания, сопротивляясь натиску горя.
Нет, он не желал представлять ее такой, как в тот день. Вспоминать, как она посмотрела на него перед выходом на сцену, и это зеркало…
Дэрон на мгновение крепко зажмурился, а когда открыл глаза, то увидел, как Эразмус на трясущихся ногах встает на стул и поворачивается к толпе.
– Дамы и господа, мы ужасно, ужасно извиняемся за этот пренеприятнейший переполох, – воскликнул распорядитель. Его голос прозвучал удивительно бодро, несмотря на дрожащие колени. – Мы все еще продолжаем полную реставрацию особняка Аласторов, потому приносим наши глубочайшие извинения всем, кого расстроил и обеспокоил этот шум.
Лицо Дэрона исказила встревоженная гримаса, когда он увидел, как губы Эразмуса расползаются в улыбке.
– Позвольте вас заверить, что это произошло случайно, – весело продолжил он, прожигая остальных судей многозначительным взглядом. В глазах распорядителя вспыхнул огонек, которого Дэрон уже привык опасаться. – Сегодня шоу продолжается!
Зрители, вернувшиеся в кресла, ответили ему осторожными аплодисментами. Нервная встряска, вызванная испугом, постепенно вновь переросла в нетерпеливый радостный шум. Очень скоро над залом снова понеслись крики и гиканье. Публика требовала начинать представ- ление.
Дэрон в бессильном гневе уставился на Эразмуса.
– Опрометчивое решение, и вы это знаете.
– Вообще-то, нет. – Распорядитель спустился со стула, словно с боевого коня. – Никогда не бывает, чтобы все шло гладко.
– А должно бы, учитывая, что на кону человеческие жизни.
– Не драматизируйте. И не нужно жаловаться тетушке. Такова сцена. То, что произошло на вашем последнем выступлении, – этот случай с вашей ассистенткой, – еще не означает…
– Замолчите. – Голос Дэрона вмиг наполнился убийственным холодом.
Гнев вернулся, наполняя его до краев – так, как даже магия никогда не наполняла.
Если бы не широко распахнутые от испуга глаза Эразмуса, Дэрон швырнул бы его на сцену и устроил для всех настоящее шоу.
– Прошу прощения, Демарко. Это был удар ниже пояса. – Распорядитель добродушно похлопал его по плечу со всей искренностью, на какую был способен. – Но один неудачный показ – и все пропало, а тянуть время мы никак не можем.
Эразмус промокнул лоб ярким носовым платком – то ли нервничал, то ли ему просто было жарко. На что бы ни рассчитывал распорядитель, его слова совсем не успокоили Дэрона.
«Один неудачный показ».
Он лучше других знал, как один-единственный показ может все погубить.
– Это что еще за дьявольщина? – выругалась Каллия, поднимаясь со стула. Вся ее гримерка затряслась, но хуже всего был звук. Зловещий, тяжелый, беспрерывный гул над головой.
Наконец все стихло.
– Кажется… Кажется, закончилось. – Аарос осторожно убрал ладони от ушей. Воздух снова сделался неподвижным, стены перестали дрожать. Казалось, внезапная тишина встревожила его даже больше, чем шум. Ассистент направился к двери. – Пойду узнаю, что случилось, и проверю, как там Триумфаторы.
Каллия едва не последовала за ним, но заставила себя остаться, чтобы заново сосредоточиться. Перед тем как раздался шум, ей как раз удалось достичь нужного состояния, но в этот момент гримерка задрожала так, будто особняк Аласторов сорвался с поверхности Глориана и с грохотом полетел в пропасть.
Из-за тряски со стен попадали миниатюры, а с зеркала туалетного столика сползла завеса. Каллия подождала, пока сердце немного успокоится. Подготовка к выступлению была для нее священным ритуалом. Теперь ей будет сложнее сосредоточиться. Нужно было помедитировать и расслабиться. Отстраниться.
«Отстранись от всего остального, и придешь к победе сама».
Так говорил Джек. Его успокаивающая мантра крепко врезалась в память. Каллия не желала постоянно натыкаться на его слова у себя в голове, но ничего другого у нее и не было.
Совпадений не бывает.
Каллия, переполненная гневом, подняла ближайший портрет, нацепила его на гвоздь и принялась приводить комнату в порядок. Неужели он так и будет вмешиваться во все, что она делает? Как ни странно, ее переполнял вовсе не страх. Только раздражение.
– Джек, – выдохнула она, протягивая руку к куску ткани, чтобы завесить зеркало. – Что ты сделал на этот раз?
«Нечто ужасное»
Каллия выронила ткань и резко повернулась на звук голоса, но в комнате больше никого не было.
«Худшее, что можно сделать с такими, как мы»
Кровь застыла у нее в жилах. Если бы ледяной ветер в самом темном уголке Дикой Чащи мог говорить, у него был бы именно такой голос. Хор голосов, слитых воедино, всезнающий и всевидящий.
И его источник был намного ближе, чем она думала. Зеркало покрылось ледяной коркой по краям, а его середина помутнела, так что ее собственное отражение превратилось в неясное пятно. Каллия не смела прикоснуться к стеклу. Холод проник под платье и пронизал ее до костей. Все тело сотрясала дрожь.
– З-замолчите, – пробормотала Каллия, не желая и дальше поддаваться наваждению.
Она не боялась.
Ни зеркал, ни того, что за ними прячется.
Глубоко вдохнув и не глядя на свое отражение, Каллия снова подняла ткань и привстала на цыпочки, чтобы набросить ее на узорчатую раму.
«Нет».
«Не дай ему победить».
«Тебя так долго прятали».
«Позволь нам помочь, Каллия».
Услышав свое имя, она замерла, радуясь лишь тому, что ткань частично закрывает ее лицо.
«Что, если он снова тебя похитит?»
«И ты уже никогда не узнаешь».
– Оставьте меня в покое. – Ее пальцы дрогнули, и завеса, которую она пыталась закрепить на зеркале, едва не выскользнула. – Кем бы вы ни были, я не желаю иметь с вами ничего общего.
«Это он тебе так сказал?»
У нее внутри все замерло. Вопрос пронзил ее, словно нож. Она никогда об этом не задумывалась. Ей даже в голову не приходило, что все его предупреждения и уроки могли оказаться обманом.
Ярость, всегда прятавшаяся глубоко внутри, вырвалась на поверхность.
«Здесь ты сможешь выбирать».
«Он скрывал от тебя».
«Лгал тебе».
«Делал все, чтобы ты никогда не узнала».
– Не узнала о чем? – спросила она.
Ответа не было. Каллия выпустила из рук ткань, отчаянно всматриваясь в зеркало, но морозные иглы по краям стекла уже растаяли. Она увидела лишь свое отражение. Дерзкие алые губы, широко раскрытые, испуганные, слегка влажные глаза. Ей казалось, что, если она коснется зеркала, по нему пробежит рябь.
По спине пробежал холодок, в воздухе повеяло странным запахом. Словно дым от курева, смешанный с нотками виски. Где-то неподалеку раздался приглушенный
