2

Какой, к черту, на войне у разведчика «другой раз»!

– Товарищ подполковник, вас Москва, – разбудил меня в ту же ночь посыльный из РЭБа – управления радиоэлектронной борьбы.

Их казармы располагались в самом дальнем углу городка, и тащиться предстояло через плац, мимо военторговских палаток, столовой и кочегарки.

В дежурке, отгороженной от общего зала стеклянной перегородкой, мне выделили стол, принесли кондуит с расшифровкой последних радиоперехватов. Записи шли быстрым, почти врачебным нераспознаваемым почерком, но и мы ведь жизнь положили на то, чтобы разбирать подобные каракули в донесениях:

«157,001 МГц.

22.04.

Абдул – н/у (неустановленному лицу).

– Утром будут журналисты из Москвы, телевидение. Надо дать интервью, что войну выиграем.

– Базара нет.

– Потом нужно будет обеспечить им коридор на возвращение.

– Такой есть. А когда мы их самих будем брать? Это же миллионы баксов бегают перед глазами?

– Жди момент. Пока они нам нужны, как презерватив».

Кому и какие еще нужны доказательства «независимости» нашей прессы образца 1996 года? Значит, моя подкожная неприязнь к журналистской братии вполне объяснима…

Вошел дежурный, прилип с черным фломастером к огромной, на всю стену, карте Северного Кавказа. На ней уже не оставалось живого места от обозначений, в какой точке, когда и кто выходил на связь. Я поначалу удивлялся: почему, имея точнейшие координаты, ни артиллерия, ни авиация не наносят удар по району? Летели бы клочки по закоулочкам от всей этой бородатой шелупони!

Послужив, вник в мудрость начальства, которая простиралась дальше обыкновенной ненависти. И причина оказалась банальна: боевиков стало слишком много. Уничтожая одного главаря с рацией, мы мало чего добивались, так как на его место тут же избирался новый полевой командир. Или банда дробилась на несколько групп, что еще печальнее: за мелочью можно гоняться по горам до пенсии. Поэтому требовалось выбить критическую массу самих бандитов, которые как раз и группировались вокруг командиров.

«152.011 МГц.

09.07.

Шатой – Полковнику.

– Это я. Местность осмотрел?

– Хорошее место, на букву “А”, третье село от тебя.

– Укрепись и посиди день-два. Возможна добыча.

– Полакомимся».

«156.137 МГц.

10.24.

Грузин – Бача.

– Нас зажимают. Нужна подмога, подмога, подмога.

– Идет “Шахид” на подмогу.

– Он – говно. Мне пришли “Бородача”».

У меня, как представителя Главного разведуправления Генерального штаба, существовали точечные задания, о которых не всегда обязательно было знать даже в штабе группировки. Для них существовал вынырнувший из Москвы, словно черт из табакерки, подполковник Иван Петров, чьи просьбы и рекомендации требовалось незамедлительно выполнять. И – все, больше никаких вопросов.

А вот наконец и то, ради чего меня подняли с постели. Что заинтересовало Москву, а значит, становится и моим кровным делом. С синим восклицательным знаком на полях расшифровки:

«154.112 МГц.

11.52.

Акробат – Ястребу:

– Сбор тридцатого августа. Есть возможность накрыть всех сразу. Подтяни все свои группы, ударим один раз.

– Со мной не расплатились еще за подрыв комендатуры в мае.

– Деньги на подходе. А если накроем съезд, получим в два раза больше.

– Хорошо. Будем. Но насчет долга имей в виду».

Не успел поднять голову, как передо мной вырос майор с щеголеватыми тонкими усиками над еще более тонкими губами. Я его практически не замечал: сидел в углу офицер и сидел, занимался своими бумажками. Но при этом, оказывается, тайно наблюдал за моими действиями, даже издали прекрасно ориентируясь в записях. И едва я дошел до нужной страницы и нужного места, мне поднесли на ладони-блюдечке с каемочкой аккуратных ногтей дополнительную информацию, о которой только хотел заикнуться:

«30 августа в Гудермесе запланировано совещание с главами администраций районов и активистами из числа сторонников федеральной власти – всего около ста человек.

По последним разведданным, “Ястреб” способен собрать вокруг себя до ста боевиков, “Акробат” – до 120».

Майор стоял рядом, готовый предугадать мои новые желания, но для меня важнее был календарь на стене с передвижным красным окошком. До цифры «30» оставалась еще целая строчка пустых квадратиков, и, пока разбрасывал по ним первичные мероприятия по подготовке к боевой вылазке, глаз «замылился», и красное окошко легко и незаметно превратилось в черную траурную рамку. Что за ерунда?

Встряхнулся, вернул цвета в нормальное состояние. Перевел взгляд на майора. Чтобы отвлечься, попытался предугадать, кем бы он мог стать, не надев погоны. По всему выходило, что потерял он себя для театра или кино: женщин такой типаж сводит с ума. А он вот возится со всевозможными циркачами и пернатыми…

Майор вопросительно изогнул тонкие, почти женские брови: что? Однако я кивком головы отпустил щеголя: срочного пока ничего нет, да и Москва могла подождать до утра. А сам мимо котельных, столовой, Военторг, через плац – обратно в люлю. В армии думать и надевать портянки надо на свежую голову.

3

– Товарищ подполковник, вас ждет женщина.

Меня, в принципе, никто нигде не должен и не может ждать, так как я и только я самолично вызываю нужных мне людей. Сегодня такой потребности не испытывал, а к женскому полу – вдвойне, особенно после вчерашнего фиаско. По большому счету, мое пребывание на Северном Кавказе – инкогнито, так что ожидающая якобы меня у часового женщина – полный бред.

Первым поймал за хвост догадку Бауди. Он оторвался от карты, по которой мы ползали с лупой, но, поскольку на моем лице не отразилось даже намека на сообразительность, глянул на меня через увеличительное стекло и напел со страшным акцентом:

– У бэлой рэчэньки…

Что? Прапорщик из «Фламинго»? Вот оно что! Но откуда узнала, где я обитаю? И что надо?

– Во-первых, реченька синяя, – указал я посмеивающемуся Бауди, – а во-вторых…

– Во-вторых, иди, – прервал мою демагогию разведчик. – Эх, если бы ко мне пришла такая женщина!

Разминая спину, развернул плечи. Мечтательно закатил глаза. На худощавом лице, только недавно освобожденном от бороды, поселилось умиротворение. Пора парня женить…

Но Бауди оказался прав – это была танцовщица, которая прохаживалась у бетонного забора, по загривку которого вихрами клубилась колючая проволока. Не играла музыка, вместо полумрака светило солнце, которое не прятало морщин, давно выветрились и мои сто пятьдесят грамм, а главное, она не танцевала – и я увидел совершенно иную женщину. Ни надменности, ни превосходства, ни очарования. С чего это мы вчера переполошились? Похожа на десятки прапорщиц, ежедневно мелькающих перед глазами. Ее место, если желает выделиться в общей массе, – это в самом деле танцевать, танцевать и танцевать…

Нежданная гостья, похоже, уловила мое