Шрифт:
Закладка:
– В организме Дудаева мало железа.
Кому надо, услышали и все поняли. А Бауди потом придумал и навесил журналистам на уши лапшу про самолет и самонаводящуюся ракету, которая среагировала на мобильник в руках у президента Ичкерии. А на самом деле мы в тот апрельский вечер мчались на «Ниве» за президентским джипом, на котором через агентуру удалось установить радиомаячок. Надвигалась ночь, мы безнадежно отставали, и, когда сигнал уже стал ослабевать и теряться, случилось чудо. И преподнесла его нам жена Дудаева, захотев прогуляться до ближайших кустиков. И подзадержалась она в них ровно настолько, чтобы мы выскочили на расстояние прямого выстрела, и развернули гранатомет, и засадили в зад джипу гранатой по самые не балуйся. А то осталась бы жива Алла от ракеты из самолета…
Сейчас нам с Бауди надо сморозить новую легенду, завязать два конца в два кольца и вбить гвоздик. В крышку гробика «акробатической» группе и «ястребиному» гнездышку со всем выводком. При этом чтобы съезд в Гудермесе состоялся без опозданий.
Но во все, что повторяется, спецназ ГРУ не играет. Только эксклюзив, только изюминка, только Нобелевская премия в области литературы за оригинальность сюжета.
Но думать мешает Надя. Нет бы прийти ей чуть-чуть позже. Квартира нужна… Квартира нужна многим. И что теперь, всех тащить в горы?
– Что? – вмешивается Бауди.
Ничего. Это к операции не относится. Надю отодвинуть в угол, «Фламинго» стереть из памяти, утреннюю встречу зарыть в землю. Не меньше! Зарыть в землю, зарыть в землю…
– Что? – теребит Бауди, на этот раз уловив на моем лице озарение.
А ему есть, есть с чего появиться!
– Зарываем в землю! Парашют!! Сбитый летчик!!!
– Мы – вместо них, – мгновенно включается в работу над Нобелевской премией разведчик.
– Сбит наш самолет…
– Лучше «вертушка».
– И не сбита – главари потребуют подтверждения от всех групп на ведение огня. Лучше, если потерпела аварию. Упала в горах. Сама.
– Первыми должны пронюхать новость журналисты. Начальная затравка должна пойти от них. Им боевики верят.
– А их самих за разглашение секретных сведений лишить аккредитации и выслать из региона…
– Я бы вообще всех выгнал.
– Спасшийся экипаж, трое…
– Лучше двое, один погиб…
– Двое выходят на связь, которая пеленгуется «Ястребом» или «Акробатом»…
– Я по-чеченски выхожу в эфир, сзываю своих «сторонников» на поиски и захват пленных…
– Но вертолетчики ближе всех окажутся именно к «Ястребу». Накануне сбора в Гудермесе. Они постараются за сутки взять нас.
– Уведем подальше, соберем вместе и накроем.
– Я люблю Надю, – отдал я должное танцовщице, пусть совершенно опосредованно, но выведшей нас на идею с крушением вертолета.
– Уже? – Бауди не знал, откуда растут ноги у нашей легенды, и легко переключился с возможного боестолкновения на реальную женщину.
– Какой-нибудь экипаж все же спрятать, – не дал я другу отвлечься на постороннее.
– Машину вообще перегнать на другой аэродром, – грустно, но согласился продолжить именно военную тему мой чеченский разведзверь.
– Назначить комиссию по расследованию причин катастрофы…
– Прислать москвичей, это авторитетно…
– А прятать не парашюты, иначе нужны обломки вертолета. Им должна попасть в руки окровавленная летная куртка. С погонами полковника…
– И на груди дырочки от наград…
Устранив сбой с Надей, мы вновь легко просчитывали, набрасывали, предугадывали нюансы, которые бы выдавали муляж за сдобную булочку с изюмом.
– Запустить «вертушки» над возможным районом аварии…
– Активизировать радиообмен…
– Каких же мы пиндюлей получим! – Бауди потер руки в предвкушении драки так, словно нас ждали в ущельях под Гудермесом накрытые столы при радушных хозяевах.
А мне от нагнетаемой опасности еще больший бальзам на душу: ну, и куда в такое пекло брать Надежду? Самим бы унести ноги…
Карты и фотоснимки из космоса (что, зря туда запускают военных?) помогли разложить по полочкам, выступам и распадкам каждый наш шаг в будущем броске «на холод» (специфическое выражение спецназа ГРУ при выходе на боевое задание, но откуда взялось, никто не помнит). Дело практически сделано, а впереди еще целая неделя.
Мы отбросились на подушки и теперь, «сидя» на спине, могли пофантазировать в свое удовольствие. Каждый на свою тему. К тому же за окном строительной «бытовки», прекрасно приспособленной под офицерские домики, начало подкручивать пыль и мусор, а ветерок с гор долгим, все крепнущим тягуном спустил на Моздок и предгрозовую свежесть. И думать тоже стало лень, и в самый раз появилась возможность отоспаться за ночной вызов в РЭБ. Глянул на пластмассовый будильничек рядом с телефонным аппаратом и тут же подхватился: черт возьми, через полчаса возможен звонок от Нади. Она такая, она наберет номер…
– Ты куда? – открыл глаз уже полусонный Бауди.
– В РЭБ, полистаю перехваты. Если кто позвонит, пусть ловит вечером.
5
Надя ждала меня под дождем.
Под хиленькой крышей знакомой курилки, способной рассеивать солнечные лучи, но отнюдь не сдерживать проливной ливень, жалась к железной стойке мокрая пятнистая курица, в чьей дородности легко угадывалась танцовщица. Я не успел ни отпрянуть за бетонный экран забора, ни смешаться с бегущими из Военторга солдатами, ни увернуться в плащ-накидку, сделавшись однородным, сразу на всех похожим военным чучелом. Да и Надя увидела меня практически сразу, оторвалась от стойки. «Я здесь», – подтвердила ее вскинутая с сигаретой рука.
Зачем?
Мгновенно пожалел, что не соблазнился приглашением отужинать с дежурной сменой майора-усача. Подумаешь, от спирта пахло резиной. Но зато сало, сало исходило истомой прямо на ломтике хлеба! Нет же, решил держать солидарность с Бауди, который мог ожидать меня на ужин. И где теперь тот ужин, где Бауди? Куда, в конце концов, исчезла моя боевая настороженность? Как мог усомниться в докучливости и настырности женщины? Она стоит здесь с обеда или пришла только что? Почему майор не проявил должной настойчивости на спирт и сало перед представителем Генштаба? Бардак в этой Чечне!
– Что ж вы под дождем-то? – начал укорять-ругать-защищаться нападением. Как будто часовой пустил бы ее к домикам разведчиков. – А меня срочно Москва к телефону.
– Да-да, ваш товарищ сказал. А я просто мимо шла… на всякий случай заглянула…
«Никуда ты не шла, кроме как ко мне», – снова мысленно усмехнулся я над ее детской уловкой, хотя и своя не отличалась оригинальностью.
Дождь продолжал заунывно тянуть свою песню, и я спохватился, перебросил Наде со своих плеч плащ-накидку. Прапорщик отчаянно засопротивлялась, сбрасывая ее, и в какой-то момент остались оба
