– Хорошо, – кивнул Алис. – Тогда я попрошу вас и Фестуса покинуть комнату. Остаются только я, Октавий, Марк Галл, госпожа Диана и госпожа Талия.

Пока слуги и стражники спешно выходили из комнаты, Талия присела на кровать Энеиды. Она потянулась к лицу дочери, но так и не решилась ее коснуться. Эни тяжело и прерывисто дышала, и видеть свое единственное дитя в таком состоянии было невыносимо.

– Моя девочка. – Талия положила свою руку рядом с ладонью дочери. – Борись, Эни, не покидай нас. Я молюсь всем богам, чтобы с тобой все было хорошо.

Она запрокинула голову, сдерживая подступающие слезы, а потом резко встала и пошла налить себе еще вина.

– Диана, ты написала письма Тиберию, Цезарию и остальным?

Диана только сейчас поняла, что так и не написала писем, и ей стало ужасно стыдно за такую оплошность.

– Талия, прости, мне стало дурно, и я потеряла сознание. А когда очнулась, Алис позвал к тебе на разговор. Прости, я…

– Диана, все хорошо. Напишешь позже.

Кай с удивлением отметил, что в голосе Талии не было гнева. Ему даже показалось, что она посмотрела на Диану с сочувствием, понимая, что та попросту забыла про письма, а не проигнорировала ее просьбу из злого умысла.

Талия еще раз с болью посмотрела на Энеиду и резко отвернулась от ее постели, чтобы смотреть в лица собравшихся, а не на дочь. Она сделала щедрый глоток и прищурила темные глаза.

Слабость и сочувствие исчезли, уступив место жажде мести.

– Ночь была длинной и темной для нашей семьи. В суматохе нам было некогда поговорить, но теперь я хочу знать, что вы успели выяснить. Кто на нас напал? На кого обрушится наш гнев и кара богов? Начнем с Дианы и Марка Галла. Что произошло в саду?

– Если позволите, госпожа, – вдруг начал Кай, опередив Диану, – я расскажу, что выяснил. Но могу я спросить, где Теокл?

– Теокл уехал в город. Мы ждем его возвращения к вечеру. Говори, что знаешь, Марк Галл, – Алис и остальные уставились на гладиатора.

Кай обвел присутствующих взглядом: все эти люди были вне подозрений. Он думал о них последние дни. У кого-то было алиби во время падения горшка, кто-то был рядом, когда на Диану напали. Например, во время первого нападения, по словам Алиса, именно Октавий пришел на помощь одним из первых. Кто-то физически не мог быть в сговоре с Аврелиями против Дианы. Та же Талия их презирала, а сейчас и вовсе одной ногой стояла на похоронах дочери.

Всем им можно было доверить те сведения, что он успел добыть. Да и клятву, данную Гнурру, он не нарушит – опасность для Дианы была очевидна. Как и для всех обитателей виллы.

И Кай рассказал то, что поведал ему Гнурр. Про азартные игры в доме Аврелиев, про поездки Энеиды, про любовника, о котором шепталась ночная стража. Он не умолчал даже о том, что, скорее всего, именно Энеида украла украшения Талии и продала их в городе. Также он поделился подозрениями насчет Цезария, которые остались в прошлом после того, как Маркуса ранили. В завершение своей речи он высказал предположение, что к ранению Энеиды могли быть причастны Аврелии, хотя ему все еще не был ясен мотив.

– Ты обвиняешь мою дочь в краже, в любовных связях, в пристрастии к азартным играм?! Ты в своем уме?! – зло прошипела Талия, отказываясь верить в этот бред и мечтая выцарапать гладиатору глаза. – И при чем тут шелудивые Аврелии?

– Талия, успокойся и выслушай! – перебила ее Диана. – Я слышала стоны из комнаты Эни. Ночью. К тому же не один раз. У нее точно был любовник, и, зная пристрастие Эни к боям на арене, можно было бы подумать на гладиаторов, но Марк Галл с ней не был, а Гнурр был ей несимпатичен. Ее любовник явно не с нашей виллы, а значит, должен был как-то пробираться сюда. Маркус мог легко договориться с собственными стражниками, а Аврелии могли их подкупить. И я согласна с Каем, что Цезарий теперь вне подозрений – его действительно могли убить.

Талия застыла, как изваяние, широко распахнув глаза и нелепо приоткрыв рот, а Диана тем временем продолжила свой рассказ.

– Помнишь, когда Селеста приезжала к нам на той неделе? Она хотела купить на ночь Марка Галла. Думаю, что, когда я ей отказала, она могла обратиться с такой же просьбой к Эни. Если она согласилась, то это может объяснить, почему Гнурр и Эни были в разных комнатах в момент нападения.

Талия помнила, как ее дочка всегда пыталась угодить мерзкой Селесте. Как они шептались весь вечер, не отходя друг от друга. Теперь все встало на свои места.

– Но вот что я не могу понять, – продолжала Диана, – зачем было громить твои покои? И почему Эни не перерезали горло? Она ведь должна была увидеть убийцу, и если она выживет, то сможет сказать, кто он. А еще…

Кай зачарованно слушал госпожу, восхищаясь ее умом. Он с самого начала знал, что Диана очень образованная, но то, как она подмечала все мелочи, поразило до глубины души. Он вдруг понял, почему она спрашивала его после прогулки на пляже, спал ли он с Эни, и осознал, как она была осторожна, доверяя только ему и Невии. И то не сразу.

Диана была цепкой к деталям и внимательной, как и он сам. Она дала ему те сведения, которых ему не хватало, и теперь цветные кляксы информации сливались в полную картину. Жаль, что она не рассказала ему все раньше, тогда бы гораздо раньше стало понятно, что…

– У нас две группы нападавших! – одновременно с ним воскликнула Диана.

Диана посмотрела на него с не меньшим восхищением, чем он на нее, а потом обратилась к Талии и Алису.

– Я уверена, что вчера на меня напал тот же, кто оставил рану на руке в первый раз.

– А на госпожу Энеиду – кто-то из Аврелиев, – заявил Кай. – Уверен, что когда она придет в себя, то подтвердит это. Точно кто-то из братьев сделал это, пока госпожа Селеста была с Гнурром.

После этих слов повисло неловкое молчание. Октавий и Алис переглянулись, не понимая, как упустили из виду столько всего, а Талия смотрела куда-то в пустоту.

– Это какой-то немыслимый бред, – прошептала она, едва не выронив из руки свой кубок.

Кай видел, как она открывает и закрывает рот, желая, по своему обыкновению, начать кричать и топать ногами, но