тайком вывез Аррика и Шейна из Верланти после того, как Трув всплыл на поверхность в заливе. Его экипаж должен был спрятать этих двоих там, где никто не станет их искать: на Неме, острове, лежавшем к западу от Лорна.

С тех пор Ганн регулярно доставлял им припасы, а также письма, которые Рен писала для Аррика и Шейна. Она понятия не имела, читал ли муж ее послания, потому что он не прислал ответа ни на одно из них.

Когда Рен достигла корабля Ганна, сбив дыхание, стало ясно, что пирата не было на месте.

– О, он сейчас в таверне вон там, – объяснил один из матросов, когда Рен в замешательстве поинтересовалась, куда делся капитан.

Упомянутая таверна оказалась той самой, где Рен впервые встретила своего единокровного брата. Благодарно кивнув матросу, она поспешила туда, внимательно следя за тем, чтобы ее приметные алые волосы оставались спрятаны под капюшоном.

Ей не понадобилось много времени, чтобы найти Ганна, который флиртовал с барменшей. Вот распутник.

– Не отвлекай ее от работы, – прошептала Рен на ухо брату, и от неожиданности тот дернулся, ударившись коленями о стол.

Ганн разразился потоком грязных ругательств.

– Ты думаешь, разумно подкрадываться к пирату, страдающему от недосыпа?

– Пирату? – возразила Рен, хитро улыбнувшись, и заказала себе, а заодно и Ганну по стакану холодного пенистого эля. За последние три месяца тайных встреч с единокровным братом Рен полюбила этот напиток. Ей также нравилось выпивать с Лейфом, Хосену и – к ее собственному удивлению – Брэмом. – Я думала, ты торговец.

Ганн рассмеялся, затем приложился к стакану, опустошив его наполовину всего за пару секунд, и удовлетворенно вздохнул:

– Звезды, это то, что нужно. На судне выпивка закончилась почти неделю назад.

– Какой кошмар. Как прошло путешествие?

– Лучше, чем я ожидал, если честно, – ответил Ганн, жестом подзывая барменшу, чтобы заказать запеченного сибаса с жареной картошкой. – Ты ведь за все платишь? – спросил он у Рен, прежде чем добавить к заказу сладкий финиковый пудинг.

Она прищурилась:

– Если ты прямо расскажешь мне обо всем, что происходит, то да, я куплю для тебя чертов ужин из пяти блюд.

Ганн знал, что заключает выгодную сделку, поэтому сделал еще глоток из стакана и поудобнее уселся на своем табурете.

– Поимка лорда Дравоса на востоке Верланти прошла успешно. Все его рабы были освобождены, и пока мы с тобой разговариваем, им помогают сойти с моего корабля. Сейчас за них возьмутся повстанцы: помогут найти работу, предоставят еду и укрытие. Ну, ты знаешь порядок.

– Прекрасно, – сказала Рен, искренне впечатленная его рассказом. – Звучит так, словно все прошло без сучка без задоринки.

– Помогает то, когда твой противник столь же туп, сколь и тщеславен.

Рен хмыкнула:

– А твои люди? Ты потерял кого-то?

– Саймон лишился ноги, но он этому рад.

– Почему, черт возьми, он этому рад?

– Потому что медсестра, которая помогала его выхаживать, теперь делит с ним постель каждую ночь. – Глаза Ганна сверкнули озорством: – Я посоветовал ему отправить ее ко мне, когда она ему надоест, но не очень…

– Веди себя прилично, – предупредила Рен. – Вот балда. Мне хочется помолиться за твою душу.

– Моя душа проклята, дорогая сестра.

Рен ни на секунду в это не поверила. Ганн и его команда прекрасно справлялись с задачей, помогая ей избавлять Верланти от самых ужасных работорговцев.

– Я думаю, ты слишком строг к себе.

Он пожал плечами:

– Может, да, а может, нет. В любом случае это не имеет значения.

Рен позволила ему уйти от прямого ответа. У Ганна имелись свои демоны, у нее – свои.

– У нас еще много работы.

– Это верно, – согласился он, делая еще один глоток эля.

– Когда ты отбываешь вновь? – спросила Рен, подавляя зевок от одной мысли о том, что придется планировать следующую серию атак на безжалостную элиту Верланти.

Ганн поморщился:

– Через два дня.

– Два дня? Амбициозно.

– Нужно ловить ветер, пока он попутный, – ответил он и сжал плечо Рен. – И, если я хочу успеть выбраться в наше тайное местечко, медлить нельзя.

Кодовое слово для Нема.

– Как он? – шепотом спросила Рен.

Она отчаянно хотела спросить Ганна об Аррике с того самого момента, как увидела брата, но в то же время боялась. Боялась узнать, что Аррик желает ей зла, что он страдает по ее вине.

Боялась, что он больше не хочет иметь с ней ничего общего.

Барменша принесла Ганну еду, и он сунул в рот две полные вилки рыбы и картошки – а также запульнул кусочек картошки Рен себе в рот, заставив ее рассмеяться, – а затем рассказал ей все, что она так сильно хотела узнать:

– Он зол, разумеется. Возможно, он всегда будет зол, учитывая обстоятельства. Но до него наконец начинает доходить, что он никогда не покинет остров. Это ему на пользу. Думаю, принятие ситуации – первый шаг к лучшей жизни. Его друг справляется куда лучше. Кажется, ему там по-настоящему нравится.

В этом был смысл. Шейн всегда производил впечатление того, кто не очень любит иметь дело с людьми.

Ганн был очень осторожен. Он не произносил никаких имен, когда рассказывал Рен новости, о чем они договорились с самого начала. В конце концов, имена были опасны, и Рен не могла позволить своим врагам получить рычаг давления на нее.

Она передала брату посылку, в которой содержались письма для Аррика, бабушки и дедушки Роуэна, Бритты и даже для Шейна. Пускай мужчина и решил продолжать испытывать неприязнь к Рен, а она – недолюбливать его, было что-то успокаивающее в том, чтобы с безрассудной горячностью обмениваться письмами с колкими комментариями, а не держать все в себе. Это очищало и излечивало душу.

Звезды, как же Рен хотелось, чтобы Аррик ответил на ее письма. Она ненавидела себя за это желание, потому что оно заставляло девушку чувствовать себя слабой.

– Скажи бабушке и дедушке Роуэна, что время пришло, – мягко попросила Рен. – Если он начал осваиваться – если он больше не ломает вещи и не представляет ни для кого угрозы, – то, думаю, новая компания пойдет ему на пользу.

Ганн кивнул, а потом склонил голову вбок:

– Ты все время волнуешься о других, но нашлось ли у тебя время подумать о себе? – Он потянулся и коснулся пальцами щеки Рен: – Ты выглядишь усталой, сестра. Смертельно усталой. Тебе нужно поспать.

– Я высплюсь, когда умру, – ответила Рен, невесело рассмеявшись.

Разумеется, она устала: новость об отмене работорговли была встречена без радости, особенно со стороны вадонцев, которые с горечью узнали о том, что наемный труд стал той ценой, что им пришлось заплатить за очень выгодный контракт, подписанный их королем.

Казалось, большинство людей, с которыми встречалась Рен, ненавидели ее за это, но она уже давно привыкла к ненависти. Однако от этого разбираться с чужими эмоциями не стало менее утомительно. От одной мысли о новых встречах и попытках убийства Рен тянуло на