жизни. Пусть я убеждала себя, что всему виной мой папочка, который навсегда убедил меня в том, что мужчинам нельзя доверять… Но разве дело было не в том, что по сравнению с мужчиной на портрете реальные мужчины проигрывали сразу и окончательно? А теперь, когда я узнала Брайера по-настоящему, как можно любить кого-то другого?

Я вздрогнула от этой мысли.

Полюбить… Неужели, я – полюбила?.. Вот этого напыщенного, хвастливого, легкомысленного…

- За его парту в университете никто не садится, - Стефан снял вязаную жилетку и протянул мне, показывая, чтобы я укрыла колдуна. – А я взял и сел. Потому что хотел понять его. Мне казалось, если я соприкоснусь с теми вещами, людьми, с которыми соприкасался при жизни он, я разгадаю его. Пойму, как он внушал любовь всем  вокруг себя. Как смог вести за собой.

- Поняли? – глухо спросила я.

- Нет, - признался он. – Я ведь сразу узнал его. Когда он спас Помбрика. Узнал по варгану. И это казалось почти чудом – я столько думал о нём, собирал сведения о нём по крупицам, и вдруг – вот он, собственной персоной. Смеётся, дурачится, ест хлеб, хвастается… И получается, что чем больше я его узнаю, тем меньше его знаю. Кто он? Великий колдун? Великий злодей? Или простак?.. А вы что думаете, Маринетта?

- Я знаю его ещё меньше, чем вы, - ответила я, укутывая Брайера потеплее. Лоб у него был влажный от пота, губы запеклись, и он по-прежнему не открывал голову. – А почему вы говорите, что он – великий злодей? Из того, что вы рассказали, он – герой.

- Ну, о фон Розене говорят не только хорошее, - Стефан растянулся на земле, заложив руки за голову и глядя в небо. – И говорят плохое те люди, кто знал его лично.

- Кто говорят? Граф Мертен? Тот милый человек, что стреляет без предупреждения? Или вы тоже государственный преступник?

- Я? – усмехнулся Стефан. – Нет, госпожа Маринетта. Я точно не преступник. Не успел ещё совершить ничего, что бы прославило меня в веках, как мастера.

- Нужна ли такая слава? – дёрнула я плечом. – Но вы не договорили. Что там болтал граф про Брайера. Чем Брайер ему не угодил? Когда они встретились, Мертен ни словом не обмолвился о прежних обидах. Наоборот, был счастлив, только слёзку радости не пускал.

- Когда я учился на третьем курсе, граф Мертен приходил к нам с ознакомительной лекцией, - Стефан сорвал и закусил травинку. – О фон Розене он прямо не говорил, но особое внимание уделил тому, что великий талант не всегда полезен. Иногда талант опасен, и может причинять зло всем вокруг. Граф сказал, что в своё время сам пострадал от таланта своего товарища по обучению, как и его друзья Тедерикс Заклинатель и Симила фон Беренготт. Симила была погублена, король убит, а Тедерикс и он сам мучились от чувства вины, потому что вовремя не разглядели зло. 

- Говорят, Симила покончила жизнь самоубийством ещё до окончания университета, - блеснула я знаниями.

- Не говорят, так и есть. Но почему она это сделала? Говорят, - он невесело усмехнулся, - что довёл её до этого имен фон Розен.

- Вы верите, что он способен на такое? – не удержалась я. – И на убийство?

- Кто знает, на что способен каждый из нас? – философски ответил Стефан. – Но в убийство короля не верю. Смерть короля была загадочной, явно колдовской, но мастер в ту пору уже был усыплён…

- Звучит неоднозначно, - проворчала я.

- …и вряд ли мог повлиять на чью-то жизнь и смерть на расстоянии.

- Усыпила фея? – уточнила я.

- Кто же знает, что там произошло?

- А сами что думаете?

Белая мышка с черным пятном под глазом выбралась из рукава Стефана, перебежала ему на грудь и свернулась комочком.

- Мне кажется, версия мастера больше похожа на правду, - задумчиво сказал Стефан, пощекотав мышь указательным пальцем. – Заколдованный сон, розы… Всё это больше похоже на исцеляющую и любовную магию, чем на проклятие. Вам надо отдохнуть, госпожа Маринетта.

- Не называйте меня госпожой, - быстро ответила я. – И не считайте принцессой. Начнём с того, что это – не точно, что мой отец – какой-то там король. Я никогда его не видела и ничего о нём не слышала. Слух пустила фея Карабос. А ей, как вы понимаете, нельзя слишком доверять. Если она заодно с графом Мертеном.

- Вот тут, похоже, фея не ошиблась, - возразил студент. – Карабос никогда не ошибается. Это всем известно. Если она говорит, что вы – принцесса, значит, так и есть. И получается, что вы разрушили чары, пробудив мастера. Ещё одно доказательство, что в вас течёт королевская кровь. Только королевская кровь способна разрушать злое колдовство.

- Вы же сами сказали, что в случае с Брайером имела место любовная магия!

- Но для чего она была нужна? Чтобы нейтрализовать проклятие. Получается, фея приостановила действие зла, но разрушили его именно вы.

- Чего Брайер до сих пор не может мне простить, - ответила я с нервным смешком.

- Вам надо отдохнуть, - повторил Стефан. – Ложитесь спать, я присмотрю за мастером. Вы ему всё равно помочь не сможете.

Я помолчала, вглядываясь в помертвевшие черты колдуна. Кожа его стала белой, как бумага, и сейчас стало особенно заметно, какой он красивый. Мужчина-мальчик, мальчик-рыцарь, для которого весь мир – приключение. И совсем он не злодей. Потому что не может злодей оттолкнуть другого, приняв стрелу на себя. И не может тащить на себе нелепую женщину, будучи влюблённым в другую. И не может полюбить раз и на сто лет, а то и больше…  

Простак?..

- Спойте ещё раз ту колыбельную, - попросила я Стефана. – И будем ждать утра. Может, утром что-то изменится.

- Утро всегда дарит надежду, - согласился Стефан и снова запел песню по сон, свирель и любовь.

Он пел, глядя в небо, и это придало мне смелости. Я наклонилась и поцеловала Брайера – так же, как в нашу первую встречу. Поцеловала в губы, только он мне не ответил.

А Стефан допевал последние строки песни, которых я ещё не слышала:

Пусть люди не верят, я знаю, что ты

Умеешь любить и быть верным.

Усни, сон избавит от боли